Зеркальное отражение
Шрифт:
— Немедленно возьми свои слова обратно, Патрик Глэдстон, или тебе придется пожалеть об этом.
В ответ на это отец Дайаны пренебрежительно хмыкнул:
— И не подумаю!
Джон Уинстон снял ружье с плеча и прицелился прямо в грудь Глэдстону.
— Повторяю в последний раз, Патрик. Или ты сейчас же извинишься за бред, который здесь нес, или я запихну каждое гнусное слово обратно в твою мерзкую глотку!
Дайана стояла ни жива ни мертва. Но, увидев, как Джон Уинстон поднял ружье, тихо вскрикнула и изо всей силы вцепилась
— Сделай же хоть что-нибудь! — взмолилась девушка. — Они же сейчас поубивают друг друга!
— Не волнуйся, Дайана, — ответил Клейтон. — Еще наши прадеды бранились из-за этого злополучного клочка земли, и до сих пор дело ограничивалось лишь пустой руганью. Надеюсь, наша свадьба положит конец многолетней распре: оба владения объединятся, и делить будет больше нечего.
— Но у твоего отца ружье!
— Ну и что? Он всего лишь хочет припугнуть Патрика. Кстати, глянь-ка на твоего папашу. Уж не нож ли блестит у него в правой руке?
И в самом деле Патрик Глэдстон вынул из-за голенища сапога длинное острое лезвие и помахал им почти перед самым носом Джона Уинстона.
— А это ты видел, Джон? Что теперь скажешь?
— То, что в роду Уинстонов отродясь не бывало лгунов и трусов и я никому не позволю срамить честные имена моих предков. Не слышу извинений, Патрик.
— Зато можешь услышать кое-что другое. Думаешь, я не понимаю, кому выгодна свадьба Дайаны и Клейтона? Тебе! Воспользовавшись тем, что моя единственная дочь совсем еще молодое и неопытное создание, ты подговорил сына обольстить ее, дабы прибрать к рукам всю мою землю!
На лице Джона Уинстона отразилось крайнее изумление.
— Опомнись, Патрик! Ведь мы с тобою друзья. Что за вздор ты несешь? Зачем приплел сюда наших детей?
— Приплел? Ха! Да я тебя насквозь вижу, хитрый, низкий интриган! Но не думай, будто я смирился и беспрепятственно позволю завладеть моим ранчо. Дайана станет женой твоего сына только через мой труп!
Губы Джона скривились в нехорошей усмешке.
— Говоришь, через твой труп? Что ж, это нетрудно устроить. — И он положил указательный палец на курок.
— Ну, что же ты медлишь? — поддел Джона Патрик. — Или не хватает духу?
— Последний раз говорю тебе, Патрик, опомнись!
— Стреляй же! Чего ты ждешь?
— Патрик! — почти умоляюще воскликнул Джон, опуская ружье. — Я… я не могу стрелять в друга.
Видя слабость Уинстона, Глэдстон презрительно ухмыльнулся и перекинул нож из руки в руку.
— Как я и говорил, ты всего лишь жалкий трус, Джон. Что ж, раз у тебя не хватает смелости кончить наше дело по-мужски, это сделаю я.
Джон невольно опять поднял дуло ружья.
— Не надо, Патрик! Остановись, пока можно!
— Слишком поздно. — На лице Глэдстона застыло какое-то фанатичное выражение. — Вдвоем на земле нам слишком тесно.
То, что последовало, было скорее похоже на ночной кошмар. Блеснула в воздухе сталь, одновременно раздался
— Не-е-т! — не своим голосом вскричала Дайана и бросилась к отцу…
Все подробности того рокового дня навеки запечатлелись в памяти Клейтона. Подбежав к Патрику и увидев, что друг мертв, Джон Уинстон словно обезумел от горя. Он рвал на себе волосы, катался по земле, требовал вызвать врача, словно последний мог хоть чем-то помочь.
Дайана же впала в истерику. Девушка то плакала, то кричала, обвиняя Клейтона во всех мыслимых и немыслимых грехах. Она говорила, что именно Клейтон виноват во всем случившемся. Что он мог бы предотвратить трагедию, но не захотел сделать этого. Что он мечтал о смерти отца Дайаны. Что тот был прав, и Клейтон собирался жениться отнюдь не на Дайане, а на ее земле. Что между ними все кончено, и она больше ничего и слышать не хочет об Уинстонах…
После похорон Патрика Глэдстона Клейтон не раз и не два пытался поговорить с бывшей невестой, но бесполезно. Все его слова как будто наталкивались на глухую стену. Мать Клейтона Ребекка Уинстон уверяла сына, что Дайане надо просто дать время опомниться и тогда она сама увидит, как была несправедлива к жениху.
Однако этого так и не произошло…
Миссис Глэдстон была слишком непрактичной женщиной, чтобы взять на себя обязанности покойного мужа. Так что постепенно вся власть сосредоточилась в руках дочери. Новые заботы и хлопоты помогли Дайане справиться с горем. Однако ее характер стал заметно жестче. На смену прежней мягкости и уступчивости пришли властность и необыкновенное упорство в достижении целей.
Оправившись после трагедии, Дайана начала вновь принимать Клейтона. Однако отныне разговаривала с бывшим женихом только на отвлеченные темы, притом таким сухим отчужденным тоном, что тот потерял всякую надежду на возобновление прежних отношений.
Джон Уинстон так и не смог простить себе случившегося. Несмотря на то, что был признан невиновным как перед законом, так и в глазах всех соседей, знакомых и родственников, старший Уинстон продолжал корить себя в гибели друга. Это не могло не сказаться на его здоровье. Не прошло и года, как Джон скончался, передав управление ранчо единственному сыну.
С тех пор Дайана и Клейтон встречались чрезвычайно редко, и то исключительно по делам, связанным с их землями. Вот почему молодого человека так поразило известие о письме мисс Дайаны Глэдстон, вызвавшее столько мучительных воспоминаний…
Поморщившись, словно от боли, Клейтон резко тряхнул головой, прогоняя непрошеную тоску по так страшно и нелепо потерянному счастью, и поднялся со стула.
Миссис Уинстон с тревогой взглянула на сына.
— Уже уходишь? Но ведь завтрак еще не окончен. Или это из-за того, что я…