Зеркало Елены Троянской
Шрифт:
— Нет, не был. Хотя я, кажется, догадываюсь, о ком вы. Вероятно, это та роскошная особа, которая была у графа Бёрлингтона, два дня назад, такая… в перьях. Я знаю, что её убили — видел в газетах. Что-то о «воссоединении с духами».
— Совершенно верно. Так вы не были с ней знакомы?
— Нет, я вообще никогда не имел знакомств в этом кругу, — сказал Гай, и тут же спохватившись, нахмурился.
— Но вы, кажется, были знакомы с мисс Ивой, которая именно вас пригласила за стол для спиритического сеанса? — Суон решил воспользоваться замешательством собеседника.
— Да, но это вышло совершенно случайно… — начал оправдываться Гай, чувствуя,
— И кто же дал вам такую рекомендацию? — поинтересовался Суон.
— Это был мой знакомый, который однажды обращался к мисс Иве по деликатному делу… Это обязательно, называть его?
— Нет, пожалуй, нет. И что, мисс Ива дала вам совет?
— Да, пожалуй… — без энтузиазма откликнулся Флитгейл.
— Зачем же вы пошли на сеанс к графу Бёрлингтону?
— Мисс Ива пригласила меня. Послушайте, инспектор, мне как-то неловко рассказывать об этом. Право же, моя проблема весьма специфическая: я потерял из виду одного своего коллегу, с которым работал в нубийской экспедиции, я ведь археолог, вы знаете. И мне было очень важно выяснить — что с ним, где он… Ну, хорошо, — сам себя перебил Гай, ловя иронический взгляд Суона, — этот человек присвоил некоторые находки экспедиции, и я не могу смириться тем, что редчайшие предметы находятся неизвестно где.
Флитгейл преобразился внезапно: Апатию и сонливость как рукой сняло. Он энергично встал, прошёлся по комнате пружинистым шагом, и заговорил:
— Поймите, инспектор, я посвятил пять лет жизни раскопкам этого величественного памятника. Это удивительный некрополь, к которому примыкает более современный городской квартал; на площади около… да, простите. Я просто хотел сказать, что это очень важная работа, которая ещё перевернёт наше представление о древней истории. Многие находки вы уже можете видеть в Британском Музее. И подобных экспонатов могло бы быть больше, если бы не отвратительный поступок доктора Купера! Эти свидетельства древности, хранящие прикосновения рук наших предков, эти тексты и произведения великих мастеров, должны принадлежать просвещённой общественности, а не сумасшедшим одиночкам!
Да, таким Флитгейл был инспектору даже симпатичен. Суон любил людей, увлечённых своим делом; он уважал профессионалов, и был не чужд гуманитарным интересам. Он и сам, помнится, предпринял увлекательную экскурсию по древним храмам в Бенгалии: его особенно тогда впечатлили откровенно соблазнительные изображения дев, изображённых на стенах храмов в весьма фривольных позах. Он даже собирался учить санскрит, но не успел, так как был ранен и ушёл в отставку. Иногда он жалел о том, что не продолжил свои занятия. Были и другие обстоятельства, которые не позволили ему начать учёную карьеру, но вспоминать о них Суон не любил.
За время недолгой паузы Флитгейл слегка остыл после вспышки эмоций, и вновь опустился в кресло.
— Но какое отношение это всё имеет к убийству этой… Зулейки? — спросил Флитгейл, потирая лоб.
— Собственно, никакого, — сообщил Суон, — я хотел понять, что может привести человека учёного и здравомыслящего к гадалке или к колдунье. Или как это ещё можно назвать.
— Мистер Суон, это может быть лишь отчаяние. Поверьте, когда у человека не остаётся уже никаких сил и средств для разрешения его проблемы, он готов обратиться хоть к чёрту. На кону стоит
— Да, кажется, я вас понимаю… — задумчиво протянул Суон. — Кстати, как вы провели ночь после сеанса мисс Ивы?
— Я? Честно говоря, мне было немного не по себе после сеанса. Я зашёл в паб на Гордон-авеню. Понимаете, мне надо было выпить. Я встретил там знакомых и мы просидели до часу или около того. Кажется, я выпил лишнего. Чарльз Хот, мой однокашник, взял кэб и отвёз меня домой. Миссис Грин, что впустила вас, квартирная хозяйка, была страшно недовольна, она проснулась — я, видите ли… упал на лестнице, и она вышла, чтобы сообщить мне о том, что сейчас полвторого ночи. Простите, сэр, я довольно основательно набрался.
— Неужели сеанс мисс Ивы произвёл на вас такое впечатление? — Суон повторил вопрос, заданный вчера вдове Глейн.
— Мне трудно это объяснить. Это был слишком неожиданный опыт. Я затрудняюсь объяснить это, но я до сих пор несколько подавлен, — сумрачно ответил Гай.
— Вам повезло напиться в хорошей компании и удачно упасть, — дружески усмехнулся Суон. — Отличное алиби… Что же, мистер Флитгейл, я прошу прощения за то, что побеспокоил вас.
Суон ушёл, попутно произведя на миссис Грин столь благоприятное впечатление, что она даже заглянула к археологу посетовать, что сам мистер Флитгейл, не в пример своим знакомым такого приятного обхождения и респектабельной наружности, продолжает мусорить в гостиной, курить в постели и являться домой ночью в непотребном виде. Несомненно, подобное не доведёт доктора Флитгейла до добра!
После ухода инспектора Гай ещё раз перечитал письмо анонима, засунул его в немецкий словарь, и неожиданно решил непременно пойти к Иве. Как можно скорее, вероятно даже завтра с утра. Конечно, Фло будет в ярости. Но это уже не имело значения. У Флитгейла в мозгу уже вертелась сотня вопросов, которые стоило задать ясновидящей, но — главное! — ему нестерпимо захотелось увидеть мисс Иву. Увидеть и убедиться, что она — человек из плоти и крови, а не фантом, не бестелесный дух, не плод его больного воображения.
На следующее утро он, действительно, тщательно оделся и готов был уже покинуть комнаты, когда в дверь постучали. Миссис Грин, заглянув в гостиную, со злорадным торжеством объявила:
— К вам полиция, мистер Флитгейл. И я вас предупреждала!
Глава 7. «Некие предметы»
Суон провёл ранее утро за составлением текущего отчёта. Граф Бёрлингтон, чувствовавший себя обязанным проявлять заинтересованность в скорейшем раскрытии дела, беспокоил самое высокое начальство, которое, в свою очередь, не давало покоя главе Департамента уголовных расследований. Тот уж, в своей обычной манере, метал громы и молнии и шумел на Суона. Нельзя сказать, будто это особо пугало старшего инспектора, но трепало ему нервы изрядно. Дело-то было практически безнадёжным. Переведя целую стопку бумаги на пустопорожний отчёт и нарисовав чащу древ, посвящённых убийству Зулейки, он по привычке виновато взглянул на фотокарточку на столе, и отправил мисс Иве телеграмму с галантным предупреждением о вечернем визите. Ему очень не хотелось признаваться кому бы то ни было в том, что он растерян, и он дал себе задание непременно придумать какой-нибудь хитрый ход, чтобы его визит к Иве ничем не походил на отчаянное обращение «хоть к чёрту» или желание «поделиться соображениями».