Зеркало миров
Шрифт:
Бистона стояла между двумя колоннами крыльца храма. Они тоже были деревянными и были вырезаны в виде статуй, хотя краска и детали обветрились. Илна не могла сказать, кем они могли быть — мужчинами или женщинами. Или обоими сразу, как предположила она. Ранее она видела статуи в Эрдине, изображавшие женщин выше пояса и мужчин ниже; Лайана называла их гермафродитами. У Илны были более веские причины не любить Эрдину, чем несколько статуй, но статуи вызывали у нее отвращение.
Территория была усеяна вонючими остатками трапезы драконов. Их челюсти были достаточно сильными, чтобы переламывать
— Вы улыбаетесь, госпожа? — удивленно спросил Асион. Маленький охотник шел почти рядом с Илной, хотя она намеревалась идти впереди.
Но она была в хорошем настроении, поэтому просто ответила: — Я гордилась своей аккуратностью, когда вела хозяйство для нас с братом. Было бы очень неприятно стать частью этой мусорной кучи.
Асион моргнул, но больше ничего не сказал. Темпл, шедший позади них с Карпосом, усмехнулся. Бистона стояла, как третья статуя, напротив крыльца. Вблизи она выглядела намного моложе, чем показалось Илне с другого конца долины; ее растрепанные волосы были светлыми, а не белыми. Вероятно, она была всего на несколько лет старше самой Илны. Вытаращенные глаза Бистоны казались намного старше ее самой. Ну, как и у самой Илны, как предположила она.
Илна поднялась по первой из трех ступенек крыльца, затем остановилась на второй. Она держала в руке узор, на этот раз более нежный, но вместо того, чтобы развернуть его, сказала: — Госпожа Бистона? Мы пришли, чтобы помочь вам. Это ложь? Что ж, по крайней мере, мы пришли спасти вас от того, чтобы соседи не сожгли вас заживо.
Бистона вздрогнула; ее взгляд сосредоточился на Илне. Радужки глаз были ярко-синими, обескураживающе похожими на радужки драконов. — Мои сыновья мертвы, — промолвила она. Ее голос дрогнул; возможно, она не разговаривала с момента Изменения. — Я думала, что они еще живы, но я ошибалась.
Бистона была грязнее драконов, потому что, в отличие от них, она не вылизывала себя дочиста.
Илна удержалась от насмешки только потому, что у нее был большой опыт в умении держать язык за зубами. Это удивило бы многих из тех, кто ее знал, но они не могли видеть, что творится у нее в голове.
— Я сожалею о ваших сыновьях, — сказала Илна. — Мы убили виновных в этом зверей. Немного подумав — дом священника был неподалеку, но, вероятно, такой же убогий, как и территория храма — она добавила: — Госпожа, давайте пойдем к вам домой. Я уверена, вам нужно прилечь.
Жители начали возвращаться в свою деревню. Большинство из них собирались сначала разойтись по своим домам, но Брекон, Грайя и старейшина с изуродованной рукой вошли на территорию храма. Мужчины горько роптали по поводу беспорядка. Бистона повернулась и снова вошла в святилище. Внутри что-то резко заскрипело. Илна нахмурилась, но вошла следом за женщиной. Она была безумна, как
Внутреннее помещение храма освещалось только через входные двери, но этого было достаточно для маленькой комнаты. На задней стене была выложена мозаика, изображающая Владычицу, разводящую руки; она была сделана из кусочков цветного стекла, а не камня, и на лице у нее была широкая улыбка простушки. Однако статуи не было. Там, где она должна была быть, стояла кушетка. Она выглядела, как настоящая, но даже подушка и складки матраса были вырезаны из мрамора. Бистона лежала на ней так, словно матрас был набит гусиным пухом.
Крышу поддерживали открытые фермы. Ворон, сидевший на торцевой балке, снова каркнул, напугав Илну. Она не заметила птицу в тени.
— Нет! — резко сказала она Карпосу, но он уже расслабил лук, который натянул от удивления. Она улыбнулась: дело было не только в ней. Внутри святилища пахло, как в змеином логове зимой, хотя драконы не загрязнили его своим пометом.
Оштукатуренные стены были выкрашены в темно-красный цвет, но звери стерли большую его часть. — «Почесывались», — предположила Илна. Овца сделала бы то же самое.
— Вы нашли это отродье демонов, Бистону? — потребовал ответа Брекон. Илна обернулась. Брекон стоял на крыльце со своей женой и другим старейшиной. Они, возможно, попытались бы последовать за ней и охотниками внутрь, но Темпл вытащил свой меч и наклонил его поперек дверного проема.
— В этом нет необходимости, — едко сказала Илна Темплу.
— Возможно, — ответил крупный мужчина с улыбкой. Он вложил свой пурпурный клинок в ножны с плавностью воды, выливаемой из кувшина, но жители деревни остались на своих местах. Очевидно, получилось так, как он и намеревался; и, возможно, в конце концов, он был прав.
— Бистона лежит на диванчике, — сказала Илна Брекону. — Она не несет ответственности за монстров, и, судя по тому, что она сказала минуту назад, к ней, возможно, возвращается здравый рассудок. Она сделала паузу, чувствуя, как каменеет ее лицо. — Вы должны относиться к ней как к одной из своих, — продолжила она. — Возможно, я никогда не вернусь в вашу деревню, но если я вернусь, и с Бистоной плохо обойдутся, я буду считать вас не лучше тех монстров, от которых мы избавили вас этим утром.
Бистона неожиданно крикнула: — Ламо эарарачарраэй аначаза!
— Что она сказала? — потребовал ответа Асион, переводя взгляд с лежащей женщины на Илну. — Я ничего не понял.
— Ричар басумаяоякинту анаксарнакса! — продолжила Бистона. Ее глаза были открыты, но несфокусированы; руки скрещены на груди, как у трупа.
— Это волшебство, — пояснила Илна. Эти слова ничего для нее не значили, но она достаточно часто слышала, как Теноктрис и другие произносят слова силы, чтобы к настоящему времени распознать тон и ритмы. И в очень неподходящее время, как подумала она, хотя и не высказала этого мнения вслух. Песнопение Бистоны должно было вызвать у жителей деревни чувство неловкости, и они, очевидно, уже обвиняли ее в своих несчастьях.