Зеркало миров
Шрифт:
— Я присоединился к тебе, Илна, — ответил Темпл, улыбаясь своей аккуратной работе. — Я верю, что это моя судьба. Но мне любопытно, куда мы направляемся.
Она фыркнула. — В долгосрочной перспективе мы умрем, — резко сказала она. — Пока этого не произойдет, я намерена вести себя так, будто жизнь имеет смысл в том, чтобы убивать людей-кошек. Илна повернулась и пошла вверх по склону. Она не знала, что именно в этом большом мужчине раздражало ее. Возможно, у нее возникло ощущение, что он осуждает ее, хотя он никогда не говорил ничего подобного.
Темпл взглянул на нее. — Ты заслужила свой отдых, Илна, — сказал он. —
— Я просто посижу, — отрезала Илна. — Я не собираюсь ложиться спать. Когда она села и прислонилась спиной к дубу, то почувствовала прилив усталости и нахмурилась. Насколько она могла понимать, для этого не было никакой причины. Каждое утро она вязала небольшой узор, чтобы указать им направление движения. Это требовало больше усилий, чем можно было ожидать от человека, не занимающегося волшебством, — потому что теперь она заставляла себя признать, что ее талант был скорее волшебством, чем просто необычным умением ткать. И все же тривиального предсказания было недостаточно, чтобы объяснить ее нынешнюю тягу ко сну.
Полевые цветы украшали холмик, словно вышивка на травяном покрывале. Там были лютики, розовые и голубые первоцветы. Ей показалось, что она увидела и горечавки, но ей пришлось бы встать, чтобы убедиться в этом. Ей было все равно, найдет ли она в себе силы сделать это. Мерота любила цветы. Чалкус сплел бы девочке венок, если бы они сейчас были здесь.
Возможно, именно поэтому Илна захотела остановиться. Холмик, вероятно, был искусственным. По равнине было разбросано несколько скальных выступов, но этот был земляным и имел слишком правильный овал, чтобы природа могла его создать. На равнине, которую они пересекали, не было никаких признаков города, никаких обветренных скал с резьбой на защищенных нижних сторонах. Возможно, кочевники похоронили здесь своего вождя, и ушли из жизни в древние времена. Остролистный дуб был очень старым, и никто не мог сказать — через, сколько времени после того, как был поднят холмик, он пророс.
Илна слышала потрескивание огня в костре Темпла и чувствовала запах готовящегося мяса. Охотники, должно быть, вернулись с кроликами, хотя она их и не заметила. В это время года ягод еще не было, но обычно Илна нарвала бы молодых бананов и листьев одуванчика к мясу. Однако сейчас ей не хотелось вставать. — «В конце концов, я собираюсь поспать», — подумала она; и вскоре так и случилось.
***
Шарина была одета в бриджи и сапоги до колен. Ее наряд шокировал гардеробщиков, но Лорд Аттапер настоял бы на этом ради безопасности, даже если бы она сама не приняла решение на основе того, что Гаррик рассказал ей о городе Коэрли. Она не возражала против грязи, как могла бы поступить деликатная девушка. Однако то, что скрывалось в грязи, было опасным. Шарина осторожно переступила через человеческую реберную кость, из которой был извлечен костный мозг. Если и существовал лучший способ заразиться кровью, чем вонзить в свою плоть осколок гнилой кости, то, к счастью, это ускользнуло от воображения Шарины.
Даже Кэшел был обут в деревянные сабо, когда брел по грязной дороге, как бык. Он оглядывался по сторонам с таким спокойствием, каким только может обладать человек. Если бы была причина для тревоги, Кэшел увидел бы это раньше солдат, и Шарина доверяла его реакции больше, чем реакции солдат. Не то чтобы неприятности были вероятны.
— Запах ужасный, — сказала Шарина. — Я думаю, он хуже, чем на кожевенном заводе у нас дома. Хотя я не понимаю, как это может быть; наверное, я просто избаловалась, живя во дворце.
— Они кошки, — пробормотал Кэшел, пока они шагали по грязи. — Они едят мясо. Я никогда не чувствовал такого запаха мочи от мясоедов, как здесь.
— Ох! — воскликнула Шарина, и, конечно, он был прав. Люди в деревушке Барка думали, что Кэшел медлителен, потому что он не знал многого из того, что они делали; но многое из того, что знали другие люди, было ложью.
Теноктрис ехала впереди них в носилках, которые несли двое из двадцати Кровавых Орлов. Аттапер лично возглавлял эскорт. Он был недоволен ситуацией, но смирился с тем, что Шарина была регентом вместо Гаррика.
Шарина слегка улыбнулась. Аттапер также признал, что она была сестрой Принца во многих отношениях: она прислушивалась к советам, но когда она превращала свое решение в приказ, она подразумевала, что ему следует подчиняться.
Также возможно, что полтора дня, которые Аттапер провел, блуждая в тумане с компанией своих людей, заставили его с большей готовностью следовать указаниям, чем до того, как он ослушался прямого приказа Гаррика…
Восемь вождей Коэрли, которые вели их по лабиринту, обернулись. Передовой отряд Кровавых Орлов расположился на открытом пространстве, которое Гаррик описал как «Поле Сбора».
Старейшины запрыгнули на камни; Теноктрис осторожно выбралась из носилок. Копья Кровавых Орлов были затуплены позолоченными шариками. Они держали их крест-накрест, чтобы образовать барьер против зрителей Коэрли. Толпа теснилась, но взрослые Коэрли не пытались протиснуться мимо охранников. Однако этим утром среди зрителей были самки и котята, и один из них продолжал тянуться к Шарине. Мать мяукающего котенка схватила его за загривок, чтобы он не извивался между ног охранников.
Шарина огляделась. Теноктрис позаботилась обо всем, так что Шарина впервые увидела весь человеческий контингент. — Теноктрис? — спросила она, надеясь, что ее голос не выдал разочарованного изумления, которое она испытывала. — Вы не взяли с собой никаких переводчиков. Возможно, кто-то из присутствующих людей-кошек выучил человеческую речь, но Теноктрис все равно следовало бы нанять одного или нескольких клерков из бюро Лорда Ройхаса, чтобы проверить Коэрли. Конечно, теперь, когда Гаррик уехал, никто не мог хорошо общаться между двумя расами нового королевства…
Теноктрис взглянула на Шарину с легким раздражением. — Ах, я и забыла, — сказала она. — Я сейчас позабочусь об этом. Тебе, конечно, нужно поговорить с твоим новым волшебником.
Теноктрис заговорила на родном языке людей-кошек. Ответил один из Старейшин. Другой, вероятно, самый младший из восьми, поднялся на своем камне с низким рычанием. Шарина осознала, что крепко сжимает руку Кэшела, хотя он, конечно, никак не отреагировал. Она разжала хватку, но продолжала касаться кончиками пальцев его твердых мускулов.