Жадность
Шрифт:
Понятно, что всю кредитную братию трудоголик Белецкий разогнал бы в течение получаса. И воровать при нем возможности не было бы. По мере того как процент проблемных кредитов рос, перспектива появления Белецкого становилась все более отчетливой и неотвратимой. Кредитчиков пугали Белецким, Белецкого дразнили обещаниями переподчинить ему кредиты.
В какой-то момент от кредитного управления все чаще стали требовать предоставления отчетности, несколько раз внепланово приходили аудиторы. Кредитчики запаниковали. Прекратить воровать они, конечно, могли. На время. Но научиться работать профессионально – уже точно нет. Читать балансы, разбираться в финансовых отчетах, правильно оценивать залоги, применять современную методику оценки рисков, грамотно составлять график проверки заемщиков –
На кого-то надо было делать ставку. И вот на одной из вечерних посиделок, не сопровождаемой на сей раз алкогольными возлияниями, собрались семь-восемь кредитных аксакалов и стали думать превеликую думу, как от супостата Белецкого спасаться. Все дружно признались в своей неспособности противостоять ему, а потому необходимо найти козла отпущения, дать ему возможность начать воплощать какую-то реальную кредитную политику, в случае удачи приписать успехи себе, а неудачи – свалить на него. И все сошлись на кандидатуре Васканяна. Молод, грамотен, удачлив. За это они его терпеть не могли, а потому не боялись подставить. Вполне сойдет за молодого реформатора, которому кредитное управление поверило, за которым оно пошло, а он… Там будет видно.
7
Но вес у Васканяна был слишком невелик. Поэтому для начала решили его приподнять на должностной лестнице. Начальника залогового отдела выгнали за старые грехи, о которых он и думать уже забыл. И сами же порекомендовали Артура на эту должность, о чем ему и сообщили. Каждый из тяжеловесов кредитной службы не преминул приписать заслугу лично себе.
Через некоторое время Васканяна вызвал начальник управления, пожилой, умудренный опытом человек, который очень много «откатил» себе на старте банковской деятельности, а теперь всерьез заботился о безупречности репутации.
– Артур Николаевич! – твердо и торжественно начал начальник. – У меня для вас две новости: хорошая и плохая. Хорошая заключается в том, что все управление по достоинству оценило вашу энергию и находчивость. Плохая же состоит в том, что благодаря этим качествам на вас решено взвалить разработку проекта реформирования кредитной деятельности.
В прошлом начальник кредитного управления был заместителем секретаря комитета комсомола по идеологии крупного советского металлургического комбината. Поэтому «звонил» он всегда складно, а реальные проблемы умел прятать за, казалось бы, безобидными формулировками. «Реформирование» в данном случае означало: нам каюк, парень, и тебе вместе с нами; вытаскивай как знаешь. Все это Васканян понял. И сразу же согласился. Ибо Белецкий был и ему несимпатичен. Лучше жить с ворами, чем с этим гестаповцем. Между прочим, тогда в России подобное мнение распространялось на всю общественную жизнь. К суровым нравам потянуло позднее.
Высокое доверие Артур оправдал, и большого труда это ему не составило. «Реформирование» свелось к нескольким простым действиям. Вести себя потише. Перестать пить на работе. Перестать выдавать совсем уж необеспеченные кредиты. Начать гонять простых неисправных должников и хотя бы «совестить» привилегированных. Заодно внятно прописать и упростить технологию рассмотрения кредитных заявок.
И уже три месяца спустя начальник кредитного управления гордо доложил правлению об успехах. Процесс вышибания старых забытых долгов пошел живее: отобрано у недоимщиков почти два миллиарда рублей. Процент проблемных кредитов упал до показателя двадцать пять процентов против тридцати. Аудиторы оценили степень ликвидности залогов как «ниже средней» (против «неудовлетворительной» по результатам предыдущей проверки). Все достижения, само собой, начальник приписал себе и своей старой гвардии.
Но оргвыводы все же последовали. Несчастный начальник кредитного управления был неожиданно «повышен» в должности: назначен управляющим филиала банка в родной металлургический регион. Трое кредитных тяжеловесов из числа наиболее бесполезных были отправлены на выход. Но главное все же было достигнуто: Белецкий кредитного управления опять не получил.
А самым
8
Новым же начальником кредитного управления утвердили одного из немногих уцелевших высокопоставленных кредитчиков, мрачного алкоголика со странной фамилией Курятый, прославившегося своей жесткой работой с должниками: у семидесятилетней старушки, унаследовавшей долг от погибшего сына, он отобрал домашнюю библиотеку и коллекцию раритетных пластинок; у беременной женщины отнял холодильник; у многодетной семьи изъял полуразваленный дачный домик.
– Каждый должен платить по счетам! – бронзовым голосом говорил Курятый. При этом имелись, вероятно, в виду те, кто не заплатил предварительно за право не платить. Но так или иначе репутация палача – бойца за интересы банка за ним закрепилась. За что, вероятно, он и был возведен на мини-пьедестал.
Васканяну, своему самому молодому заместителю – выскочке, новый руководитель сразу дал понять, что тому надо сидеть тихо и не высовываться, а еще лучше «сразу по-тихому свалить». Надо отдать ему должное, Курятый и в прежние времена с Артуром в игры не играл и за человека не считал.
Интеллектуальных подчиненных Курятый терпеть не мог, поскольку страшно комплексовал из-за собственной дремучести, неумения связывать слова в предложения и отличать винительный падеж от родительного. К тому же у него была тяжелая личная жизнь: жена-истеричка плюс любовница, общедоступная некрасивая операционистка банка Люба, честно требовавшая не конфет и цветов, а ощутимых материальных вливаний в свой личный бюджет. При этом с молодыми орлами из управления ценных бумаг она спала совершенно бескорыстно. На фоне личных неудач Курятый нередко срывался, а все свои печали топил на дне бутылки с дагестанским коньяком.
«Сваливать» Васканяну не хотелось. Ни по-тихому, ни как-либо иначе. Работать ему нравилось, он заработал определенный авторитет, начал делать карьеру, расширять круг знакомств, воплощать новые идеи. Резюме с учетом нового назначения у него стало почти хорошее, но только почти: банковский стаж все же был крайне непродолжителен, и другие работодатели могли совсем неправильно понять его карьерные подвиги.
Грубый намек Курятого поставил Артура в тупик. Просить и унижаться он бы не стал. Подставлять кого-то было не в его правилах, а силенок для выхода на открытую конфронтацию пока не хватало. В голову ничего не приходило. Его изощренный ум тем не менее всегда чувствовал себя в затруднительном положении, когда дело касалось подковерных интриг. Выбор был: уйти из «Лавины» с перспективой немедленного трудоустройства в мелкий банк и необходимостью начинать сначала либо попроситься в другое подразделение. Но куда?
Среди людей Белецкого он быть не хотел, впрочем, не сомневался, что возьмут с распростертыми объятиями. В борьбе за власть над кредитной службой Белецкий уже только ради наличия такого инсайдера сделал бы ему предложение. Однако остальные службы в большей степени занимались технической работой, что Артуру не подходило. Определенно цугцванг.
Но создатель опять вступился за своего блудного дитятю. Во время корпоративного празднования Нового года Курятый, крепко выпив, решил домой не возвращаться, а завалить прямо к своей Любе и утолить изголодавшуюся и подогретую «Дагестаном» мужскую жажду до женского тела. Однако пассия отказалась, предпочтя потанцевать с молодой частью коллектива. Начальник кредитного управления хлопнул дверью, но домой не ушел, а добрых пару часов терпеливо выжидал на морозе, предчувствуя недоброе.