Жадность

Алтынов Ким

Представляя Артура, он со смехом сказал своему банкиру:

– Я был готов ко всему: к судам, банкротству, перестрелке, уголовному делу, но не к выключению света. Этот парень меня добил.

– Наслышан! – Банкир протянул Васканяну руку и крепко ее пожал. Собеседники расположились за большим «пластик под мрамор» столом в кабинете директора. Тот отделал себе кабинет в псевдоэлитарном стиле, обзавелся модельного вида секретаршей, ноутбуком и сервизом кузнецовского фарфора для чае- и кофепитий с посетителями. Долго играть нищенствующего не смог.

– И

как поживает «Лавина»? – поинтересовался Гурин. – Я слышал, все тихо разворовывается.

– Ну, в последнее время мы перешли на социалистическое соревнование: какое подразделение больше заработает для банка, кредиты или ценные бумаги. Потому не воруем, а иногда даже свои довкладываем.

– А что ожидает победителя?

– Возможность щедро компенсировать произведенные в ходе соревнования затраты.

– То есть начать воровать в большем объеме?

– Я не допускаю такой мысли. Пагубного воровства не будет. Благородные же явления, а именно придержание дельты, без сомнения, будут иметь место.

– А хорошо ли платят в «Лавине»?

– В среднем плохо, процентов на тридцать ниже, чем по Москве. Хотя ценные бумаги и программисты получают нормально. Прочие добирают кто как может.

– То есть лично вы довольны? – прищурился Гурин.

– Конечно, он доволен! – захохотал директор. – С меня сколько зараз снял за свою столовку.

– Хм… – Васканяну не очень понравилось, что директор позволяет себе не соблюдать конфиденциальность в отношении столь деликатных вещей. – Я мог бы сказать следующее: «Я небогатый человек, у меня нет депозитов, вложений в ценные бумаги, доходной недвижимости, левого бизнеса. Все, что у меня есть, – это жалование. И я всегда на него жил, живу и буду жить. А поскольку я считаю, что достаточно квалифицирован, то жалование хочу получать достойное». Но этого я говорить не буду…

– Из чего следует, – с улыбкой заключил Гурин, – что у вас есть и депозиты, и бумаги, и недвижимость, и левый бизнес.

– Нет, – замотал головой Васканян. – Я сказал почти правду. За исключением того, что на жалование я не живу. Но я призываю вернуться к теме нашей встречи: коррекция графика погашения задолженности.

– По-моему, эти две темы как раз связаны, – серьезно сказал директор. – Однажды мы уже договорились. Почему бы нам не договориться еще разок?

– Стать участником очередного благородного явления? – Васканян откинулся в кресле. – В тот раз я предъявлял ультиматум и диктовал условия. Потому все и было для меня столь успешным. Чем я могу пугать вас сейчас? У вас теперь свой рубильник.

– Диктовать больше никому и ничего не надо! – сказал Гурин. – Можно перейти на партнерские взаимоотношения. Вы доказали свои неординарные способности. И у вас есть возможность помочь нам. Небезвозмездно, разумеется.

– Интересно… – Васканян уже давно вынужденно не действовал в собственных интересах. – И чего же вы хотите?

– Как должен выглядеть скорректированный график погашения, по замыслу «Лавины»?

– Ежемесячно по четыреста миллионов рублей деньгами с начислением

на сумму кредита ставки рефинансирования.

– Да я скорее удавлюсь! – возмутился директор. – Это кто придумал такую душиловку? Нет, ты послушай, Гурин!

– Аппетиты у людей не слабые! – согласился Гурин, задумчиво помешивая чай серебряной ложечкой.

– Все просто. Мы играем в вексельные игры под госгарантии. Там доходность дикая. Поэтому все средства собираются туда. Недоимщиков велено либо обирать до нитки, либо банкротить, без церемоний. А кто у нас один из главных недоимщиков, напомнить? – Васканян пожал плечами.

– До нитки решили завод раздеть? А как я это налоговой объясню? Налоговики тут косяками ходят, собираются имущество описывать.

– Все это неприемлемо! – отрезал Гурин. – Есть предложение получше. «Столичный легион» выкупит долги завода у вас.

– Нормальный человек спросил бы сразу: зачем? Но я предпочитаю спросить другое: почём?

– Договоримся.

– Что вы можете предложить? – настаивал Васканян.

– «Лавина» отдает «Столичному легиону» все долги завода, включая проценты, повышенные проценты и штрафы с дисконтом… процентов пятьдесят. Всю выплату мы произведем векселями самой «Лавины» по номиналу.

Васканян понял, что при удачном лоббировании этой схемы его личное состояние может заметно увеличиться.

– Если я и протащу вашу идею, мне нужно будет срочно уходить с этой работы. Через какое-то время у меня неизбежно начнутся неприятности, когда игры в вексельное кредитование закончатся и все начнут считать, а где мы потеряли другие заработки. И где я буду прятаться?

– Должность начальника управления в «Столичном легионе» вам подойдет? – усмехнулся Гурин. – Управление выберете сами.

– Прямо-таки сразу управление?

– Ну, вы же в «Лавине» начальник уже какой-никакой, а мы поменьше «Лавины» будем.

– Я бы не брал человека с таким сомнительным опытом защиты интересов банка, – твердо сказал Артур. – Где гарантия, что завтра я не обижу изнутри и ваш банк?

– Мне не доводилось встречать банкиров из числа не собственников банков, которые могли бы устоять в наше время перед соблазнами, – пожал плечами Гурин. – Гораздо выше я оценил то, что вы просто не слили банк в свою пользу, хотя могли бы запросто. И банку из говна пулю сделали, и себя не забыли. Ну, и полагаю, что если изначально с вами адекватно договориться о вознаграждении, включая премии по фактическим результатам, то и проблем с «леваком» не будет.

– Да, – согласился Артур. – И я, наверное, не против. Проблема в том, что, если я перейду к вам после выкупа вами долга завода, все начнут орать, что я слил долг. И начнут рыть. А до чего дороются, одному богу известно. А давайте в ваших интересах долг купит кто-то другой, а потом перепродаст вам?

– За такую услугу придется заплатить тоже, – вздохнул Гурин. – И это снизит ваш гонорар, если только вы не сбросите цену «Лавины» еще больше. Вы же хорошо считаете, я и так предлагаю реальную цену за долг…