Жан Оторва с Малахова кургана
Шрифт:
В ответ раздались восторженные клики:
— Да здравствует Канробер!.. Да здравствует отец солдат!.. Да здравствует Боске!..
Перед уходом генералы обменялись несколькими торопливыми репликами, и Канробер кивнул в знак согласия. Затем добавил:
— Ну что ж!.. Великолепная идея! Займитесь этим.
Боске крикнул своим звучным голосом:
— Оторва!
— Здесь, господин генерал!
— Мы будем обстреливать Севастополь на рассвете. Ты повторишь, но в большем масштабе, ту операцию, что провел на Альме. Понял?
— Да, господин
— Речь идет о том, чтобы обойти спереди французские траншеи и перестрелять русских артиллеристов на их позициях.
— Превосходно!
— Отбери сотню самых искусных стрелков… я предупрежу твоего полковника. Остальное зависит от тебя, и я уверен, что ты справишься.
— Справлюсь и с русскими расправлюсь, господин генерал!
— Удачи тебе, Оторва!
— Спасибо вам за все, господин генерал.
Оторва гордился возложенной на него миссией. Он лихо повернулся кругом и кинулся к капитану Шампоберу, который заключил его в объятия.
— Мой капитан… о, как я счастлив… Мы пришли, чтобы от нашего имени и от имени полка, который видел вас в деле и полюбил вас…
В это мгновение к офицеру с радостным лаем бросилась собака, запрыгала как сумасшедшая, норовя лизнуть в лицо.
— Картечь!.. Славная Картечь!..
Мальчишкой-зуавом с букетом цветов в руках был этот Тонтон Буффарик. Он протянул охапку цветов командиру и выкрикнул звонким голосом:
— Господин капитан, от имени старослужащих Второго полка и моей семьи… поздравляю вас с новым чином и с выздоровлением…
Капитан обнял парнишку за плечи и расцеловал в обе щеки.
Артиллеристы прокричали во все горло:
— Да здравствуют зуавы!
Зуавы ответили:
— Да здравствует артиллерия!
А потом все вместе и от всего сердца:
— Да здравствует капитан Шампобер!
Взволнованный капитан пожимал протянутые к нему руки и собирался сказать в ответ несколько слов благодарности и любви, но крик, вырвавшийся из горла Питуха, горниста зуавского полка, прервал командира на первом же слове:
— Бомба! Берегись!
Со стороны неприятеля мчался на высоте тридцати метров металлический шар, из которого вырывался хвост дыма. Слышался свист воздуха. В высшей точке своей траектории снаряд на мгновение остановился. Тут-то и раздался крик Питуха.
Бомба отвесно упала вниз. Все, кто в эту минуту оказался на плацдарме, ничком бросились на землю.
Бум! Громадная глыба металла разорвалась, разбросав град осколков, железо, камни, гальку и вскопав воронку глубиной в два метра.
По счастливой случайности никого не задело. Все поднялись с земли, и капитан сказал, смеясь:
— Ну что ж, я продолжу прерванную речь. Благодарю вас, зуавы, мои друзья, мои спасители! Благодарю вас, артиллеристы, мои дорогие товарищи по оружию! Мне хотелось бы выразить вам симпатию, которая переполняет мое сердце… Но время не ждет, и эти чертовы русские не дают нам передышки… Ограничимся сказанным. Держите, у меня здесь бочонок крымского вина,
— Да, вы правы, господин капитан, — кивнул Оторва. — Время не ждет, каждая минута на счету. Мне надо возвращаться в полк.
— Но вы едва оправились от этих страшных ожогов…
— Так же как вы от удара сабли.
— Но я капитан и я отвечаю за…
— А я только что стал капралом, и у меня тоже есть командирские обязанности.
— Ба… командирские?
— Да, я должен в ближайшие часы набрать отряд, о котором вы завтра же услышите. Рано утром вы увидите, как мы ринемся на казаков, в то время как вы пушечными залпами сотрете с лица земли их укрепления.
— Браво, мой славный Оторва! Вы пойдете через Камыш?
— Да, капитан. Я обойду маркитантов и найду за их столами крепких ребят, которые подойдут для моего дозора.
— О, это будет поистине адский дозор!
— Словцо мне нравится, капитан, и я вас уверяю, что крестный отец Адского дозорасможет гордиться своим крестником!
— Поблагодарите еще раз сестру Элен, мамашу Буффарик, мадемуазель Розу, чья неустанная забота нас спасла!
— И от вашего имени, и от моего — непременно, капитан! Да, мы немало натерпелись, когда валялись в лазарете, умирая, сгорая в лихорадке, а Картечь лежала между нами!
К ним приблизился запыхавшийся офицер связи и вручил капитану Шампоберу конверт.
Капитан вскрыл его и прочел:
«Приказываю командиру Третьей батареи ровно в шесть часов ударить тремя бомбами по Мачтовому бастиону, после чего продолжать безостановочно вести огонь».
Капитан протянул зуаву руку и сказал:
— Я подам сигнал всей заварухе. До свидания, приятель!
— До встречи, капитан.
Союзную армию в мгновение ока охватила лихорадка. Весть о наступлении распространилась с молниеносной быстротой. Все предвкушали боевой азарт бомбардировки, яростный хмель атаки. Никто не сомневался в успехе. Солдаты назначали друг другу свидания завтра в Севастополе!.. Время тянулось томительно долго, и, несмотря на вечернюю зорю, никто не мог сомкнуть глаз.
В три часа ночи солдаты вылезли из палаток и принялись варить похлебку. Двумя часами позже был готов плотный завтрак, а к нему каждый получил двойную порцию вина и стопку водки. Последние приготовления заканчивались, настроение у всех было приподнятое. Пехотинцы плели фашины и проверяли экипировку, вплоть до штрипок своих гетр. Кавалеристы седлали лошадей, инженерные части нагружали на повозки брус, козлы, лестницы и прочие приспособления для штурма. Артиллеристы прочищали амбразуры и заряжали орудия. Погода стояла великолепная, на небе торжественно разгорался рассвет. Через двадцать пять минут взойдет солнце.