Жан-Жак Буазар. Басни. Книги I и II

Буазар Жан-Жак

Les Araignees

L'Araignee, habile ouvriere,Unit a son talent un mechant caractere.Quand on eut decouvert que son fil delieUtilement pour nous pourroit etre employe,On reunit en corps nombre de filandieres.Ces Dames de tout temps ont ete carnacieres;On leur fournit des Moucherons,Des Vermisseaux, des Pucerons;On croit qu'elles vont faire a l'envi des merveilles.Leur unique souci fut de s'entr'egorger;Et tout le fruit qu'on tira de leurs veilles,Ce fut cette lecon, que ne peut negligerLe Monarque, s'il est habile:Les mechans n'ont souvent qu'un talent inutile;N'attendez rien de bon de leur corps reuni,Il faut les disperser pour en tirer parti.

IX. Лев и обезьяна [76]

Король зверей, геройством знаменитый,Любовью

к правде, но всего же болеПрозваньем Александр [77] , так гласит история,Изволил, чтоб властитель именитыйЗапечатлён был Жилем для потомков.И Александр-зверьХудожника, увы, не впечатлил;Хоть мненьем тот своим и обладал,Однако ж полагал,Что мудрый царь художников, своих вассалов,Когда б искусством вдохновился,Имел бы целый двор, поверь.Тогда бы ЖильУ тех художников сюжет сыскал,О подвиге, который короля бы украшал,И царь в апофеозе б славы был.Все мнения собрав,Жиль выяснил, что царь когда-то жизнь оставилМышонку, что по глупости да из норы отправясь,На горе в царских ощутил себя когтях.Сие открытье всех как громом поразило:Народ ликует и взволнован двор.«Ужель то наш король?» – все обратили взор.А Жиль, что тонкий штрих увидеть в силах,Смысл тайный отыскал,Что лев не мимолётной славы жаждал,А выбрал путь в историю однажды.Жиль в студию вбежал,Иной портрет он мигом написал:Там Лев-король, роскошную свою взъерошив гриву,В пыли терзал поверженного тигра.Монарх промолвил: «Вряд ли это я,Но так, – сказал он, – пусть узнают короля».

76

Продолжение басни Лафонтена Le Lion et le Rat (см. Приложение 9).

77

Намёк на Александра Македонского; аналогии с басней Лафонтена «Дань зверей Александру» считаю излишними.

Le Lion et le Singe

Un Roi des animaux, fameux par mille exploits,Ami de la vertu, mais sur – tout de la gloire,Alexandre de nom et d'effet, dit l'histoire,Permit que du plus grand des Rois,Gille – Appelle transmit les traits a la memoire.L'Alexandre des animauxN'inspira point le Peintre, ainsi qu'il est d'usage;Car bien qu'il eut du gout, il croyoit, en Roi sage,Que les artistes, ses vassaux,Quand il s'agissoit d'arts, en avoient davantage.Gille, dans cette occasion,Consulta les sujets, en peintre de genie:Quelle etoit de leur Roi la plus belle action?La plus belle, a leurs yeux, ou la plus applaudie?Tous les avis consideres,Gille representa le Roi donnant la vieAu Rat, qui de son trou sortant a l'etourdie,Se trouvoit, par malheur, sous les ongles sacres.Ce chef – d'oeuvre enchantoit les juges eclaires,Le peuple l'admira; la cour en fut emue.Le Roi ne le fut point; il detourna la vue.Et comme Gille etoit habile observateur,Il comprit, non pasQu'Alexandre Lion jugeoit que pour la gloireOn auroit pu choisir un autre trait d'histoire.Il se remet a l'attelier,Fait un nouveau portrait different du premier:Ici le Roi Lion herissant sa criniere,Au Tigre rugissant fait mordre la poussiere.Le Monarque dourit: J'ignore si c'est moi;Mais a ces traits, dit – il, on reconnoit un Roi.

X. Собака и кошка

На всех проходящих наш лает Фидель,И всех будоражит его громкий лай —Вот так, никого никогда не кусая,Всех держит в страхе брехливый кобель.Но под своею наружностью шумнойПрячет Фидель своё мягкое сердце,Прячет свою он бесценную душу.Пёс для друзей – воплощение нежности:Он с благодетелем смирный и скромный,Тайны хозяйской вовек не нарушит,И к утешенью хозяйки послужит.Котейка же сладко мурчит у ножек хозяйских,Трётся, закатывает глазки:Но в глубине этих глаз блестит огонёк.Прежде чем приласкаться, потрётся:Мягкостью шёрстки пушистой своейПоманит за ушком погладить ей.Но кошка – зверь дикий: начни доверять —А она лапой когтистою хвать!

Le Chien et le Chat

Fidele aboye a tout venant;Ses cris aigus revoltent tout le monde,Et, sans avoir donne le moindre coup de dent,Il est craint par – tout a la ronde.Sous ces bruyans dehors, Fidele cependantCache un bon caeur, une belle ame.Il est tendre pour ses amis:Pres de ses bienfaiteurs il est humble et soumis,Et, sans trahir Monsieur, il fait plaire a Madame.Minette, d'un ton doux, miaule aux pieds des gens;Elle roule des yeuxMais brillans d'une douce flamme.Pres de vous doucement elle vient se frotter:Sa peau doucette a la flatterSemble meme vous inviter.Fiez-vous-y; la bete sceleratePlus vite que l'eclair vous lache un coup de patte.

XI.

Петушок и устрица

На берег как-то вышел петушок.Гуляка, мот, судьбы любимец юный.Из недр империи НептунаУж не один трофей добыть он смог;Теперь поёт он доброй тысяче птицО своей жизни, приключений полной,О чудесах, что скрыл в себе двор скотный,Вдруг, повернув главу, увидел: бризВкушает устрица, свои раскрывши створки.– Ты кто? – певец заквохтал удивлённый. —– Жить или нежить? Зверь ты или рыба?Но совершенство форм твоих напрасно,Когда ты молчалива:И как бы ни был я в тебя влюблённый,Твоё безмолвье, скажем откровенно,К желанью добавляет подозренье,И ничего я не могу желать столь страстно,Как способ изыскатьТебя познать.И в возбуждении он главой стремитсяПроткнуть бедняжку будто, но коснулсяЛишь мякоти – как устрица втянулаПлоть юноши – и клюв того закрылся.Друг мой, коль между строк читать умеешь,То стих сей без труда уразумеешь.

Le Cochet et l'Huitre

Un Cochet s'emancipant,Sur les bords de la mer alla chercher fortune.De l’Empire de NeptuneIl aborde maint habitant;A mille oiseaux divers il conte en un instantSes aventures sans pareilles,Et de la basse – cour leur prone les merveilles.Il appercoit une Huitre ouverte et humant l'air;Oh oh!.. quel etre es-tu, lui dit – il? Es-tu chairOu poisson? Mort ou vif? Ta figure est jolie;Mais, si tu ne dis mot, j'ignore ton genie:Ce silence, a vrai dire, est un peu bien suspectJe ne sais qu'un secret pour connoitre ma bete…Deja pour percer l'Huitre il avancoit la tete;Mais l'Huitre se resserre, lui ferme le bec.Ceci n'est point fiction toute pure;De tel qui lit ces vers j'ai conte l'aventure.

XII. Силки

Ветр северный всех птиц сгубить решилИ землю льдом и снегом он покрыл.Распутник-шалунишка, воробей,Что от тоски и хлада умирал,Уж боле о любви и не мечтал.Силки стал мастерить люд-лиходей,Приманку не забыв рассыпать сладкую коварно —И тут же мелких птах народ слетелся жадный.Господь же попустил накрыть сей стол;Воистину, любой запутаться бы смогВ силках тех, но Всевышний уберёг;Из спорых хитрецов пернатых всяк ушёл.И лишь один остался: тот в силки попалИз-за пера; смеялся он навзрыд,За ужин званый волей заплатив.От этого он всё же унывать не стал,Когда ж ловец домой тот возвратился,Сказал ему один из шайки паразитов:«Приманки замечательны твои хоть,Но среди сотен сот неблагодарныхОдин простак в силках лишь очутился!»

Les Gluaux

L'Aquilon, des oiseaux avoit jure la perte;De neige et de glacons la terre etoit couverte.Le plus libertin des Moineaux,Mourant de froid et de misere,A ses tristes amours alors ne songeoit guere.L'homme prit ce moment pour tendre ses Gluaux,Non sans repandre autour une amorce perfide,Ou vient fondre aussi-tot maint Oisillon avide.Dieu fait quelle chere on fit laBien est-il vrai qu'on s'empetraDans la Glu, mais on s'en tira;Le traitre accourut'vite, et chacun s'envola.Un seul demeura pris, tout le reste en fut quittePour quelque plume, et fe moquaDe qui fit les frais du gala.A ses depens on s'egaya,Quand on fut de retour au gite.Un d'eux lui dit, au nom du troupeau parasite:O toi, dont les bienfaits ne sont que des appats,Tu n'as fait qu'une dupe, et tu fais mille ingrats!

XIII. Шелкопряд и земляной червь

Вот гад счастливый! Воздух рассекает!Вчера мне ровня, а теперь летает.Видал того ткача – птенец новообразный,Что на крылах своих поднялся триумфально!..У солнца он займёт одежду и сиянье;Был червь презренный – станет бабочкой прекрасной!Так червь земляной, в трудах и в грязи,О бывшем соседе своём, шелкопрядеВорчал, на судьбу обновлённую глядя.– Завидно тебе от моей стези? —ответил крылатый. – А я без того себя помню,Как юность я тратил, чтоб свою силу взрастить,Тогда как в грязи ты валялся, всякий потеряв стыд,И счастье себе находил в сладострастьи порочном, нескромном;Я знаю, чтоб грех первородный исправить,Трудился я с первого жизни момента;И мылом и потом я сущность пытался отдраить,И вот весенним трудам я радуюсь летом.Ужели я должен теперь своими благами,Как думаешь ты, обязательно подавиться?Нет! Помни, что сладость полёта с иным сравнится едва ли,И как же бесценно формою крыльев своих насладиться!