Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 2
Шрифт:
– Подойди, поклонись и скажи, для чего пришла, – не узнавая собственного голоса, подсказал дю Шастель.
Жанна сделала ещё несколько шагов мимо пожирающих её глазами придворных, и снова остановилась.
Даже не зная о розыгрыше, она бы ни за что не признала в человеке, сидевшем на возвышении, дофина. Бегающие глаза, неловко подвёрнутые на подлокотники руки… Клод сказала: «Думай так, будто ты – это он…», но ТАКОЙ Жанна себя представить не могла. Как и не могла представить, что начнёт сейчас вертеть головой, отыскивая в толпе Рене. Почему-то именно сейчас, в самый ответственный момент, это показалось стыдным и недостойным.
«Я должна
– Ну, что же ты? Кланяйся!
Какой-то толстяк, выпучив глаза, кивал головой в сторону возвышения. Дама возле него смотрела с удивлением и лёгкой брезгливостью, а совсем молоденький паж, с явным недоумением. «Здесь всё не так…», – вспомнила Жанна, скользя взглядом по лицам, которые сделались вдруг неразличимыми из-за одинаковой смеси любопытства, недоумения и затаенного ожидания её ошибки. «Я – это дофин, а дофин – это я… Мне нужна отчаявшаяся надежда во взгляде… Может, вон тот? Взгляд не такой, как у других… Хотя, нет – смотрит тяжело и решительно. Будь у дофина такой взгляд, он бы в помощи не нуждался… А если тот? Смотрит, как и Рене, словно весь свет готов вызвать на поединок – значит, вельможа… Он явно ждёт, что я узнаю, но, как будто, уверен в этом. А была бы я уверена? Нет. Я бы только отчаянно надеялась… Как надеется кто-то там, за спиной этого уверенного вельможи… Да, это та самая надежда… Господи, неужели! Это же ОН! Я дошла!».
Из груди Жанны вырвался радостный вздох.
Не чувствуя, как её руки почти оттолкнули в сторону вельможу и ещё кого-то, она двинулась сквозь толпу, не отрывая взгляда от найденного лица. На её глазах отчаянная надежда на этом лице сменилась коротким удивлением, а потом, оно, как будто стало проясняться восторгом с лёгкой примесью испуга.
– Чудо! – коротко воскликнул кто-то.
И толпа, словно получила знак. Все зашумели, задвигались, сминая проход к забытому уже возвышению и расчищая пространство вокруг Жанны и дофина.
Девушка опустилась на колени.
– Благороднейший господин дофин, я дошла. И я послана Богом, чтобы спасти вас и королевство…
Шарль открыл было рот, но почувствовал, что горло его словно перекручено спазмом, который появлялся обычно перед слезами в те далекие дни детства, когда кто-то давал себе труд приласкать его. Но самым поразительным было то, что в глазах девушки он увидел понимание всего этого, будто вслух сказал ей: «Не могу… Я сейчас заплачу…».
– Мне нужно сказать вам… С глазу на глаз.., – прошептала Жанна. – Это то, что никто не должен слышать.
Потрясённый и благодарный Шарль смог только кивнуть и жестом велеть Жанне подняться.
– Оставим их одних, господа! – послышался где-то рядом властный женский голос.
Толпа снова задвигалась, смещаясь в сторону, неохотно и бестолково, потому что оторвать глаза от дофина и Жанны не мог никто. Одни искали какие-то знаки на одежде Шарля, по которым девушка могла бы его узнать, другие надеялись заметить тайные переглядывания вокруг Девы и с ней, а третьи, пусть и в явном меньшинстве, не хотели пропустить ни единого мига только что увиденного чуда.
– Она даже не взглянула на меня, матушка! – схватив мадам Иоланду за руку, прошептал Рене, тоже не отрывавший глаз от Жанны. – Ни разу не взглянула, хотя я сказал, что буду стоять за Шарлем!
– Тем лучше, сын мой, – пробормотала герцогиня.
Смятение её чувств достигло предела.
С самого утра, тщательно
Однако, не выносящая бездейственного ожидания, она совершенно загоняла своих людей, требуя сообщать даже о самом незначительном. Так, не успела ещё Жанна проехать через площадь, как в сторону замка уже мчался гонец с донесением о том, что к Деве присоединился преподобный отец Паскерель. «Это, который её исповедовал, – уточнила мадам Иоланда. – Этот пусть…».
Но сообщение о всаднике, преградившем путь Жанне почти возле замка герцогиню насторожило.
– Что такое случилось с вами перед самыми воротами? – спросила она у Рене, когда дофин с Жанной отошли в тёмную и узкую, как церковный придел галерею, примыкающую к залу.
– Не волнуйтесь, матушка, всего лишь какой-то пьяница.
– Но мне известно, что ОНА предрекла ему скорую смерть.
– Не помню такого.
– Разве не было сказано: «Ты так близок к Богу…»?
Рене улыбнулся, если, конечно, можно назвать улыбкой то, что углы его губ еле заметно дрогнули. Но он не мог отреагировать иначе на эту всегдашнюю, полную до мелочей, осведомлённость матери, привыкнуть к которой, как к чему-то обычному, до сих пор не сумел – сейчас, когда в зале не было ни дофина, ни интересующей всех девушки, именно они, герцогиня-мать и герцог-сын, стали средоточием придворного интереса. Любопытствующие взгляды стекались со всех сторон, и мадам Иоланда это тоже понимала. Поэтому, когда чувствовала, что волнение в ней проявляет себя слишком явно, прикрывала лицо, специально для этого, прихваченным веером…
– Почему это происшествие так вас волнует, матушка?
– Потому что, если ОНА делает предсказания, они должны исполняться!
– За это не беспокойтесь. Я уже распорядился – пьяница не доживет до утра.
Мадам Иоланда подняла веер к самым глазам.
До чего же умён её мальчик! Как тонко и глубоко он проник во весь её замысел! Не будь вокруг столько людей, она бы непременно подарила Рене, преисполненный благодарности, горделивый взгляд. Да, порода герцогов Анжуйских только улучшилась с притоком в их жилы арагонской крови! И Рене, несомненно, станет лучшим представителем обоих родов!
– Когда всё случится – дай мне знать. Я позабочусь, чтобы происшествие не осталось незамеченным, – тихо произнесла герцогиня и опустила веер, являя залу холодное, бесстрастное лицо.
В то же самое время, в двух шагах от мадам Иоланды и её сына, Артюр де Ришемон, протолкавшись к Алансону и сделав знак своим оруженосцам встать так, чтобы никто не смог их подслушать, зашептал герцогу в самое ухо:
– Не вижу в лице этой девушки никакого сходства с теми.., ну, вы понимаете.., на кого она должна быть похожа!