Жаркие ночи - Холодные дни
Шрифт:
Паша снова ухмыльнулся.
— Никогда не знаешь, что предпримет Хюррем Султан. Она может это сделать, чтобы пристыдить тебя в глазах повелителя и тем самым закончить все твои действия относительно Малкочоглу Бали-бея. Потому как такого стыда ты больше испытать не захочешь.
Слова мужа всё больше пугали Михримах Султан. Она начинала судорожно думать, что делать.
— Детство закончилось, султанша. Теперь нужно думать о последствиях, прежде чем что-то делать, — тихо проговорил Рустем-паша и медленно встал с тахты.
— Куда ты уходишь?
— А разве тебя это
Михримах Султан нахмурилась, но ничего не ответила. Паша вышел из покоев, оставив ее наедине с собой.
Девушка не знала, что ей делать… Валиде так с ней не поступит. Повелитель не должен разочароваться в своей единственной дочери. А Малкочоглу… Да, получилось неудобно. Всё равно бей знал о чувствах султанши к нему, и, верно, не особо удивился. Рустем-паша же похоже, полностью разочаровался в своих чувствах…
Почему же Карим-ага всё рассказал? Кругом одни предатели… Довериться нельзя никому.
Только проверенным людям. Таким, как Измир-хатун. Эта служанка рядом с ней несколько лет и ни разу не подвела. Вздохнув, Султанша позвала её и приказала подготовить хамам.
Паша долго оставался в своем кабинете. Сидя над документами, мужчина размышлял над тем, как вести себя с женой. Каким бы заботливым он ни был, какие бы теплые слова ни говорил, в её сердце лишь Малкочоглу. Решив больше не докучать султанше своими безответными чувствами, паша принялся дальше изучать документ. Надежда, что супруга его полюбит, понемногу таяла.
Михримах Султан легла спать одна. На душе у нее было тоскливо. Закрыв глаза, она попыталась отвлечься от всех своих переживаний. Но сон никак не шёл. И паша тоже.
Спустя час девушка так и не заснула. Когда она повернулась лицом к окну, смотря на светящийся полумесяц, двери покоев со скрипом отворились, и внутрь пролился свет.
Михримах Султан замерла. В это раз паша переоделся бесшумно и так же тихо лёг в кровать. Ни слова, ни прикосновения. Но ведь она этого и хотела?
Тихое, умиротворенное дыхание спящего паши успокаивало султаншу. Почти до самого утра она не спала. Думала о Малкочоглу, и о том, что не может быть вместе с ним. И уже никогда не сможет. Она до конца своих дней будет замужем за Рустемом-пашой. Валиде не допустит развода. А Бали-бей её не любит.
Не смотря на то, что уснула под утро, Михримах Султан встала рано. Умывшись после сна, она приказала служанкам подготовить желтое платье, украшенное золотой нитью, и драгоценности. Прическу она вновь выбрала высокую, строгую.
Спустившись в главный холл на утреннею трапезу, султанша застала Рустема-пашу. Увидев жену, мужчина на мгновение перестал жевать и невозмутимо продолжил. Ни улыбки, ни слова. Михримах Султан это слегка задело.
— Доброе утро, паша, — садясь за стол, воскликнула девушка.
— Доброе, султанша, — кивнул мужчина. — Как Вы?
Заметив снова резкий переход на «Вы» что, видимо, означает его желание снова сохранять дистанцию, та слабо улыбнулась.
— Хорошо себя чувствую. Болезнь отступает.
— Я рад, что Вы поправляетесь, — кивнул паша, вставая из-за столика, хотя тарелка осталась практически нетронутой.
— Мне
— Да, паша. До вечера.
Мужчина широкими шагами покинул холл, закрыв за собой двери. Михримах Султан недовольно поджала губы. Неужели тот факт, что она устроила слежку за Бали-беем настолько задел его? Рустем впервые говорил с ней так холодно…
Султанша не успела вернуться в свои покои после завтрака, как пришла Гюльбахар-калфа и возвестила о приезде Хюррем Султан. Сердце Михримах Султан резко ускорило темп. Наверняка валиде очень недовольна. Приказав калфе пригласить ту в свои покои, султанша встала у дивана, чувствуя волнение. Рыжеволосая женщина медленно вошла в покои. На её лице, как всегда, была маска дружелюбия.
— Михримах, — поприветствовала она.
— Валиде, — Михримах Султан поцеловала руку матери. — Добро пожаловать.
— Присядем?
— Конечно.
Женщины сели на тахту лицом друг к другу.
— Я прибыла в твой дворец, чтобы поговорить, — серьёзно начала Хюррем Султан.
— Слушаю Вас, — ответила Михримах Султан, внутренне сжавшись.
— Вчера я узнала, что ты, вопреки моей воле и своему обещанию, устроила ежедневную слежку за Малкочоглу Бали-беем.
— Валиде, я… Простите меня.
Хюррем Султан изогнула бровь.
— И вот ты снова просишь у меня прощения. Сколько это будет продолжаться? Ошибка за ошибкой. И ты не останавливаешься.
— Мне трудно совладать со своими чувствами.
— Зачем тебе знать, что делает Бали-бей, Михримах? Что за глупости?
Султанша сокрушенно покачала головой.
— Я не знаю, валиде.
Хюррем Султан взяла дочь за руку.
— Я всегда думала, что ты станешь мне опорой. Будешь делать то, что я не могу сделать, говорить то, что я не смею сказать… А что ты делаешь на самом деле? Мне приходится лишь выслушивать твои извинения и стыдиться тебя.
— Простите меня, я…
— Больше никаких извинений я слышать не желаю, — жестко перебила её Хюррем Султан. — Тебе нужно сделать выбор. Либо ты прекращаешь предпринимать какие-либо действия относительно Бали-бея и становишься более благоразумной и осмотрительной султаншей, какой и должна быть моя дочь, моя опора в этом змеином логове, либо делаешь, что тебе угодно, остаешься маленькой капризной девочкой, но лишаясь при этом моей благосклонности.
Не выдержав тяжелого взгляда матери, Михримах Султан опустила глаза в пол.
— Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор.
Похлопав дочь по руке, Хюррем Султан встала с тахты и вышла из покоев. Мысль, что дочь пойдёт против неё, не давала ей покоя. Непокорность и своенравие Михримах ее пугали. Пусть даже эти черты характера она унаследовала от неё самой.
После того, как её валиде покинула Зимний дворец, Михримах Султан тоскливо смотрела в окно и думала, что ей делать. Эта любовь к Малкочоглу действительно приносит ей лишь неприятности и печали. Она не видит ничего вокруг. Действует необдуманно и спонтанно. Правильно ли это? Нет. Ей придется принять это трудное, болезненное решение — забыть о Бали-бее и откинуть подальше свои чувства.