Жаркий поцелуй

Ли Лора

— Я любил тебя тогда, но никогда так сильно, как я люблю тебя теперь, — прошептал он. — Я перенес твою потерю, считая, что не было никакой надежды, никакого шанса когда-либо прикоснуться к тебе снова, ощутить твое тепло, твои поцелуи. И даже тогда я за тебя боролся. Я вел этот бой за тебя, и в самых темных мечтах я бушевал из-за потери. Пока не увидел тебя в темноте, не услышал твой голос, увидел твои глаза, и тогда я снова смог дышать. — Он боролся с собственными слезами, душившими его, заставляющими голос хрипеть. — Я умираю внутри, когда просыпаюсь в одиночестве, всегда задаваясь вопросом, не привиделась ли ты мне на самом

деле. Боясь, что тебя в действительности никогда не было. Мысли о тебе были как глоток воздуха. Но мне нужно больше, Шерра. — Его большой палец прижался к ее губам, сдерживая ее, чтобы закончить свою мысль. — Я нуждаюсь в твоем сердце. Я нуждаюсь в том же, что сам отдаю тебе. Я не могу жить одними надеждами. Не могу.

— Я люблю тебя, — прорыдала она. — Что еще ты хочешь?

— Больше никаких побегов. — Кейн схватил ее за плечи, но вынудил себя ослабить хватку и побороть собственное отчаяние. — Ты больше не станешь меня отталкивать, Шерра. Больше никаких отдельных кроватей или тайн. Все или ничего. Я хочу все это.

— Что, черт возьми, ты думаешь, я пытаюсь тебе дать? — выпалила она ему в лицо, и предупреждающе заворчала, оскалив клыки. — Хочешь, чтобы я сделала гребаное объявление, или что?

— Я не против. — Он наклонил к ней голову, будто бы раздумывая над ее предложением, сдерживая улыбку и смех. Свою радость. — Для начала.

Шерра гневно сузила глаза, в которых вспыхнуло предупреждение, и замахнулась на него. Кейн ловко перехватил ее кулак и засмеялся, притягивая ее к себе. Его губы накрыли ее рот, и оба прерывисто вздохнули. Ее теплая плоть была мягкой и нежной, соблазнительной как грех, и Кейн стремительно ринулся ближе к ней, подхватывая ее на руки, и опустившись на кровать, подтащил ее выше, вдоль своего тела, пока его губы пожирали ее рот, и она отвечала ему с не меньшим голодом.

Кейн скользнул руками вниз по телу Шерры, задирая подол платья выше по ногам. Смяв ткань, он потащил ее выше по бедрам, которыми Шерра стремилась его обхватить, отвечая на его собственное желание ощутить ее голую плоть.

Его губы боролись за превосходство в их поцелуе, на этот раз он не думал о гребаном гормоне. Она была ЕГО. Наконец-то. Полностью его. На хрен тот проклятый гормон.

Его язык скользнул меж ее губ, сражаясь с ней за господство, и Кейн предостерегающе зарычал, когда она попыталась взять поцелуй под контроль. Он скользнул руками к вырезу платья, захватывая материал и дико его разрывая, и уложил ее на спину.

Кейн боролся за собственный контроль. Он хотел продлить наслаждение. Он хотел ее, со всей страстностью, находясь слегка не в своем уме от счастья. Шерра позволила ему ее любить. Позволила прикоснуться, ласкать — этого он жаждал так долго.

Она впилась в него зелеными глазами, блестящими теперь от ожидания, а не боли, а когда Кейн навис над ней, ее щеки вспыхнули волнением. Он стягивал с ее тела разорванное платье, неотрывно скользя горячим взором по все больше обнажавшейся женской коже.

Ее набухшие груди покрывал легкий румянец. Тыльной стороной пальцев, Кейн приласкал шелковистые изгибы, и почти задрожал от вспыхнувшей в нем горячки, когда ее соски отвердели.

Мягкие, темно-розовые ягодки заострились, набухли от возбуждения и удовольствия, которое будило его собственный, жадный аппетит. Его член яростно пульсировал, требуя взять ее немедленно, но сердце кричало, что сначала он к ней

прикоснется, будет наконец-то ласкать. Еще недавно Кейну хотелось, чтобы его желание было просто физическим. Но более чем коснуться мягкой груди или шелковистых губ Шерры, он хотел затронуть ее душу.

— Ты прекрасна, — прошептал Кейн, наклоняя голову и поглаживая щекой изгиб ее груди, пока его губы не обхватили чувствительный сосок. Ее всхлип удовольствия потряс его.

— Ты нарочно меня дразнишь. — Шерра выгнулась ему навстречу, тяжело дыша, когда он скользнул ладонью по ее животу к разведенным бедрам.

— Всего лишь дразню? — прошептал он, мягко скользя губами по атласной нежности ее груди. — Я-то думал, что ты понимаешь — я не шучу, любимая.

Ее мягкий смех сменился всхлипом, когда он облизал ее сосок. Кейн скользнул ладонью по внутренней стороне ее бедра, дразня, но не касаясь истекающей теплым медом женской плоти.

— Я хочу испробовать каждый твой дюйм. — Кейн проложил дорожку из поцелуев от груди к ключице. — Ты такая сладкая, настолько нежная и чертовски горячая, что почти сжигаешь меня заживо.

— Что, ты думаешь, ты сам делаешь со мной?

Ее голос был грубым, хриплым от удовольствия, которое он собирался ей доставить.

— Тогда, давай сгорим вместе, — проворчал Кейн, прежде чем снова накрыть поцелуем ее губы.

Стоны и тихие, горячие вскрики вырывались у обоих, пока Кейн не перевернул Шерру на спину, торжествующе накрывая ее своим телом. Она больше не отвергала его жажду, его голод, она встречала это, признавала. Ее руки бродили по плечам Кейна, резко впиваясь ногтями в кожу, и он стонал в удовольствии. Его губы ласкали ее челюсть, щеку, пощипывая нежную кожу, пока его пальцы двигались между ее бедер.

Она была горячей, истекая влагой, позволившей его пальцам беспрепятственно скользить между лепестков. Шерра повела бедрами, прижимаясь раздутым клитором к его пальцам за секунду до того, как он скользнул ниже, проверяя сладкий вход в ее влагалище, а затем еще раз вернулся к чувствительному комочку.

Кожа Шерры вспыхнула, покрываясь бисеринками пота, и она схватилась за его плечи, выгнув шею, и потерлась об него. Кейн закрыл глаза, наслаждаясь ощущением ее кожи, скользящей по груди, когда она терлась об него, упираясь руками в его плечи и извиваясь всем телом.

Кейн боролся с собой, чтобы оставаться медленным и осторожным, стараясь успокоиться, пока продолжал ее распалять, чтобы она загорелась каждой клеточкой своего тела и приняла его целиком, без сомнений. И теперь он смог почувствовать ее отклик. В нежном скольжении ее рук по его коже, в изгибе спины, в том, как она терлась об него — как кошка. Он мог чувствовать ее согласие. Оно проникало в его душу.

Губы Кейна отслеживали каждый мягкий дюйм лица, шеи, груди Шерры, чувствуя, как вспыхивает ее кожа, а дыхание прерывается.

Кейн медленно развел ее бедра, восторгаясь светло-розовым цветом плоти и сливками, покрывающими лепестки. Породы не имели растительности в интимной зоне, и Кейн никогда не видел ничего более возбуждающего, чем раскрывшиеся для него шелковистые губки ее киски, открывшие темно-розовую внутреннюю плоть цвета маракуйя, которая пленила его с первого касания языком.

Кейн растянулся на животе между ее бедрами, раскрывая ее для себя, и подарил ей дразнящую улыбку.

— Моя горячая полночная закуска, влажная киса.