Жаршары
Шрифт:
– Айша, как ты его назовёшь?
Она скромно ответила:
– Я искала милость от Аллаха и спасение в городе Фариз. И помощь, мне пришла в лице вашего старшего брата. Господин, если вы не против моего решения, то я хотела бы назвать своего сына, в честь него – Жаршары.
На что Салих с превеликим удовольствием ответил утвердительно. Так начиналась судьба маленького Жаршары, в городе Фариз. Он рос и креп очень быстро. Смышлёный и любопытный карапуз, ползал и бегал повсюду, куда неожиданно заводило его врождённое любопытство, и смышлёный ум. Разведывая каждые закоулки по всей лавке, он то и дело иногда вытворял очень неожиданные и смешные вещи, заряжая позитивной энергией всех наблюдавших за его поступками людей. Своими незаурядными детскими шалостями, порою развеивая монотонную скуку её работниц, ну и приходящих за товарами угрюмых покупателей. Однако, беззаботное время – это скоротечно осыпающиеся песочные часы. Словно на одном глубоком выдохе, безвозвратно ускользнули из жизни, десять беспечных лет. Салих тяжело болел в последние годы. Бурная молодая жизнь, отрицательно сказалась на
«О луноликая Айша, свет очей моих! При каждом страдальческом стоне, у обрыва последующих горестей и испытаний: в моих бесконечных скитаниях, перед навеки закрывшимися райскими сводами твоей материнской милости и любви. Я оказался отчуждённо-блуждающим путником во тьме – невольно вверяемый мученической доли, оставшись один на один со своими кошмарами и непостижимыми напастями жесткого, дольнего мира. Ты, мой вечнозелёный кипарис, взметнувшийся ярким сиянием в небеса, заставив выйти из своих берегов, полноводные и быстротечные реки – обливающегося пульсирующими кровавыми потоками, детское сердце. Твои чёрные, словно ночь, медленно потухавшие угольками очи, застилали кристальные слёзы, внимая моё бедственное положение. От того, что твой короткий земной путь внезапно обрывался – навеки захлопнув незримую дверь между нами. Теперь же, очутившись во мгле, на горе неподъёмных печалей, склоны ей тяжко вздыхали, сострадательно вслушиваясь в каждое моё сиротское стенание при твоём увы, безвозвратном путешествии. Твой несчастный сын, что видел розалии бессмертной красоты, кто всем сердцем был крепко привязан к родному лику и мускусу материнского аромата. Более не способен вдохнуть петрикор весеннего благоухания цветочного стана, растоптанного безжалостной стопой витиеватой судьбы. И не ощутить мне более тепла нежной длани на своей щеке, что надломанной ветвью повисла на коре безнадёжного самобичевания. Слёзы что ливня сильней, бороздкой оставят глубокие шрамы на фасаде беспечности при лишении скоротечного мига, сего безвозвратного материнского милосердия. О госпожа боли моей! Грома раскаты, потопы в душе – от расколовшейся чаши небесного кубка, заставили сироту отчаянно взывать с мольбою к Аллаху! Неустанно повторяя: дай же мне сил побороть вожделение, схождения с прямого пути при почковании слепого недуга! Защити же раба, от очередного наущения шайтана, в момент безрассудного выбора в жизни. Выведи своего заблудившегося агнца, из мрака горестей и несправедливости. Помоги же бедному Жаршары, преодолеть все испытания мира, обёрнутые опытом и безмерным благом от Творца!»
Так мальчик остался совершенно один, за короткий период вкусив всю горечь этого предвзятого мира. Сердечный крик, с воплями безысходности, рвал душу в клочья. Словно внутри его терзал разбушевавшийся волк. А его глаза, от обильных детских слёз, обволакивались мутной плёнкой разочарованного отторжения. Но он не смел, проронить ни капли – богохульствуя и предаваясь самобичеванию, в память об обещании, данном им умирающей матери. Сей обет её осиротевшей кровинки, состоял в том, что он никогда не станет сгибаться под давлением судьбы. И никогда не забудет, что за мрачными тяготами жизни, несомненно, придёт милость Аллаха: в этом мире или в ином, рассекая зарёй непременной справедливости и воздаяния. С помощью бывших друзей своей матери, он проводил её в вечный путь, мгновенно повзрослев своей юной, но уже обросшей острыми шипами суровости – раненой душой.
Впоследствии, Жаршары будет сожалеть только о том, что он не смог подарить Маме, красоты нерасцветшего бутона женского счастья, среди озябшего поколения невежественно-материального волеизъявления. Где он как сын, положив на чашу весов свою покорность, смиренную веру и безмерную любовь, не колеблясь, отдал бы тысячу радостных мгновений, дабы кротко поцеловать родные столы. Ибо только потерявший внемлет, что «Рай находиться под ногами матерей»!
Не желая опускать руки уже в таком маленьком возрасте, он искал любые возможности, чтобы заработать и самоутвердиться, в этом меркантильном обществе. Он помогал носить продукты беременным женщинам: от базара до дома. Ухаживал за больными и стариками – приходившими за помощью в мечеть. Чистил обувь и подносил кувшины с водой, умирающим от жажды прохожим, за любые подаваемые ими в благодарность гроши. В итоге, в возрасте четырнадцати лет, его под своё крыло взял местный кузнец, за ответственность и непоказное трудолюбие.
Ночевал Жаршары в основном в переулках. Бездомные люди никогда не прогоняли его. Напротив, эти бедолаги, оказавшиеся на обочине своей судьбы, искренне позволяли ему так же греться у их костра, дабы не дать мальчику замёрзнуть: в холодные и завывающие ночи суровых и холодных зим Фариза. Иногда
Но больше всего людей поражало, как он отчаянно боролся с выраженной несправедливостью. Это качество ему передалось от матери. Вдобавок, с глубокой верой в Единого Творца. Он столько раз бросался под розги и невольно принимал удары обжигающих плетей: от жестоких хозяев и ревнивых мужей, вместо провинившихся рабов и ослушавшихся жён. Такое безвозмездное благородство, увы, не ценит фривольное общество, которое находится по социальному статусу выше того, кому чуждо лизоблюдство и вульгарная показушность. В большинстве случаев, в глазах людей он оставался ублюдком и сиротой, не имеющим никакой имущественной ценности, за своей душой. Работая кузнецом, он многое знал об оружии. Трудясь от самого рассвета и заканчивая через пару часов после заката, юный Жаршары, словно сам находился между молотом и наковальней – закалив в кузнечном деле, несгибаемо-твёрдый дух и мощное тело. В шестнадцать лет, он решил податься в солдаты. Молодой, но уже совершеннолетний Жаршары, никогда не забывал об Аллахе: пытаясь соблюдать все столпы своей веры, неукоснительно следуя общепринятому шариату и учениям праведных предшественников.
Через четыре года после того, как Жаршары завербовали в армию, хан города Фариза того времени, по имени Муглук, собрал всё своё огромное войско, дабы дать отпор неведомой буре, что сокрушительно надвигалась пядь за пядью с крайне-кровожадного востока. Беспощадная орда кочевых племён и малых народов, объединившая под своими знамёнами тридцатитысячное войско, неизбежно шла в сторону города Фариз. Военачальником этой армии, являлся воин знатных кровей по имени Естай, прозванный «лютым волком степи», не берущим в плен разбитых врагов. Это был гордый хан, бессердечный правитель и просто импульсивный человек. Конфронтация между ханом Муглуком и ханом Естаем, была не в принципиальной форме правления. А исключительно затрагивала аспекты географической особенности, геополитических амбиций условного агрессора. Поэтому цели и причины преднамеренного вторжения, не имели идеологической подоплёки. Город Фариз был построен в степи, фундаментом которого стали множество поколений смешенных кровей, ярких культур и вероисповеданий. Благодаря своему удачному расположению, через него проходил всеми известными «Великий Шёлковый Путь»! Напротив, ханство Естая и его столица – город Шахар, находились на пустынной территории. Что естественным образом затрудняло его связь с внешним миром и в индивидуальном случае, пагубно влияло на периодичную караванную торговлю, с последующим развитием кочевой цивилизации. Хотя Шахар значительно и уступал Фаризу по уровню жизни: по образованию, инфраструктуре и остальным показателям. Несмотря на это, хан Естай обещал своему народу (данным целевым военным походом), повысить их благосостояние – как ему казалось, олицетворяющийся изобилием благ и рабов при самодостаточной обеспеченности каждого преданного жителя и их будущих потомков.
Обе армии – как достойные друг другу по военной мощи противники, выдвинулись со своими определённо поставленными перед собой задачами, отправившись на ожесточённый бой, из своих безопасных и укреплённых городов. Войско хана Муглука не уступало противнику в количественном отношении и, несмотря на своё оборонительное преимущество, решило выйти на открытое противостояние, желая защитить свой город и его народ, за пределами обусловленных границ. В первом же ключевом бою, хан Естай уверенно отбросил хана Муглука до ворот Фариза. Уже в последующие дни, тот постоянно осаждал его стены. Войска хана Муглука не ожидали такого натиска от кочевых племён. Хан Естай уже проявил свою жестокость, вырезав всех пленённых воинов поголовно – вселяя страх на всех жителей Фариза. Павшие духом военачальники и советники хана Муглука, уговаривали его начать переговоры и отдать часть своих богатств, дабы снять осаду со своих стен. Хан Муглук был совершенно подавлен и не знал, как в этой ситуации ему следует поступить. Он уже смирился с мыслью о поражении и желал лишь только сократить потери со своей стороны.
В этот момент, стоявший часовым на городской стене молодой и непоколебимый воин Жаршары, заметил, что вражеская конница, и вообще всё войско хана Естая, пьёт ту же воду, что и они сами. Тогда его внезапно осенило. И он сразу же прибежал к своему военачальнику, поделиться озарённой идеей. Тот, в свою очередь, услышав его план, отвёл солдата прямиком к хану Муглуку. Хан удивлённо спросил у своего военачальника:
– Кто этот юнец?
Тогда храбрый Жаршары, опередив волнующегося военачальника, сам ответил на заданный вопрос:
– Хан, моё происхождение будет вам совершенно не интересно. Скорее вас порадует идея, как отвести угрозу от наших стен.
– Продолжай! – ответил хан Муглук.
Тогда Жаршары с полной уверенностью промолвил:
– Высокочтимый хан Муглук! Все, включая и вас, обращают внимание на количество вражеских солдат и на их военную мощь. Но, откуда же берётся физическая сила? Заявил Жаршары, выдерживая некоторую пазу. Затем, поясняюще добавил:
– Она преобразовывается от мяса, что мы едим, и от воды, которую мы пьём. Ну и, конечно же, от периодического отдыха и сна. Как мы знаем, всё это у нас есть. Но из-за продолжительной осады, наших продовольственных запасов хватит (примерно) всего на пару месяцев. Следовательно, нам рано или поздно придётся сдаться, либо выйти на смертный бой. Но в этих двух случаях, мы, к сожалению, всё равно потерпим неизбежное поражение.