Жатва душ. Несущий свет
Шрифт:
У него уровни украли!
Да что, черт побери, тут происходит?
Внезапная мысль заставила остановиться. А что, если и я стал нулевкой и не заметил этого?
Глава 8
Помогите материально!
Пока разум торговался сам с собой — пусть заберут уровень, не жалко, первый всего лишь, главное, чтобы не забрали статус чистильщика, — я открыл свой профиль…
…и выдохнул с облегчением: все было по-прежнему, чистильщик первого уровня. Затем посмотрел
Ответ был один: кто-то их обнуляет. Кто? У кого-то из выживших особый талант? Но у кого, когда они все нулевые? Или этот серый кардинал не показывает себя?
А может, это талант какого-то бездушного, что рыщет по этажам? И ведь бедные претенденты ничего не знают, потому что у них нет интерфейса. Чувство самосохранения гнало отсюда подальше, подсказывало, что неясная опасность хуже бездушных, но разум хватал за руку и разворачивал к немцам. Я нужен им, а они — мне.
По-хорошему, надо бы рвать когти вместе. Но этого не получится, потому что Дитрих еле ходит и выздоровеет теперь небыстро. Или взять с собой Керстин, пока и ее не обнулили? Но чем мне поможет пожилая женщина? Со мной у нее больше шансов погибнуть. Уровни можно восстановить, а вот жизнь вернуть еще никому не удавалось.
Значит, иду к маяку, возвращаемся с Максом и Сергеичем, разбираемся, что здесь и как.
Надеюсь, что они еще живы.
— Ты чего замер? — спросил Рамиз. — Проходи, присаживайся, дорогой. Мы из-за тебя собрались, а ты не спешишь.
Я еще раз оглядел собравшихся в полумраке людей, надеясь, что как-то поможет «Проницательность» как-то поможет выявить вора уровней, но тщетно. А ведь тогда, в джунглях, благодаря ей я увидел тепловые сигнатуры зомби… В общем, нужно как-то поднимать уровень таланта, который застрял на первом. Авось сработает «Везение».
Пересчитав всех, я сел в свободное кресло. Удивительно, что никто не проспал, не опоздал, даже модельки.
Рамиз сделал приглашающий жест, и с ним рядом встала Лиза. Вскоре я понял зачем: она работала переводчиком-синхронистом.
По приглашению Семеныча я тоже встал, включил навыки продажника и изложил суть своей проблемы, рассказывая, какие крутые у меня друзья. Именно продать их местной общине и требовалось.
Одновременно, рассказывая о Максе и Сергеиче, я просматривал профили собравшихся, рассчитывая заметить у кого-то аномалию, но не находил ее. Если тот, кто отобрал уровни Дитриха, здесь, то он умеет здорово маскировать свой статус.
— В общем, — подвел итог я, — убивая зомби, мы становимся сильнее, излечиваемся от хронических болезней. Если пойдете со мной, вы не просто сделаете доброе дело, но и усилитесь.
Лиза перевела мою речь, причем говорила она медленно, подбирая простые слова, чтобы все поняли.
— Йа! — поднял руку Дитрих и заговорил по-немецки.
Лиза, похоже, и немецкий знала:
— Подтверждаю. У меня больше не болят суставы и начал расти новый зуб! Пошел бы с тобой, но нездоров.
Народ разгалделся, удивленный перспективой выздороветь. Семеныч встал и хлопнул в ладоши.
— Успокоиться! Я считаю задумку Дениски безрассудной. Понятно,
Пока Лиза переводила, я непонимающе уставился на него. А не пошел бы ты в пешее эротическое путешествие?
— Семеныч, я что, твой раб, какое ты имеешь право меня не отпускать? — как можно спокойнее проговорил я.
Рамиз с жалостью посмотрел на меня и ласково сказал:
— Когда ребенок норовит сунуть вилку в розетку, правильнее его удержать.
Уж чего не ожидал, так это подобного бреда. Или тут, в «Калигайахане», как в американском ужастике: если тебя приняли в общину, освободиться ты можешь, только умерев.
Пока я думал, как правильнее: доказывать, что они неправы, или сделать вид, что смирился, а потом улизнуть, — слово взяла рыжая Лиза:
— Это нерационально. Если человек хочет уйти, он уйдет. Нельзя никого осчастливить насильно. Мы все свободные люди, так ведь? — Она осмотрела собравшихся. — Вот пусть так и остается.
Снова поднялся шум. Длинный и худой доктор Рихтер сцепился с Семенычем на тему, выпускать меня или нет, и, к моему удивлению, сумел его убедить. Я наблюдал за нездоровой активностью со все нарастающим раздражением. Это напоминало скорее сюрный сон, чем действия здоровых людей. Голосование, вон, затеяли. Бред собачий!
Интересно, здесь ли мой недруг и чего он хочет: изгнать меня, потому что я для него опасен, или оставить и обнулить, как Дитриха?
Голосование завершилось в мою пользу. Соизволили отпустить.
Рамиз посмотрел на меня с грустью и попричитал так, как умеют рыночные торговцы фруктами:
— Вах, как жалко будет потерять такого ценного члена команды! Но уж как есть. Тесак получишь при выходе, Денис. Собирайся, скоро взойдет солнце.
По привычке я хотел пойти к себе в номер — как домой, где лежит то, что нужно и дорого, но понял, что у меня ничего нет, все мое со мной.
От чего бы я не отказался — от легкой куртки или худи. Какая-никакая защита. Вспомнился Макс, обмотанный в скотч. А ведь я и сам могу сварганить что-то типа легкой брони. Пока занимался выживанием, не подумал, а теперь решено: при первом удобном случае смастерю нам броню, она в деле истребления зомби незаменима. А сейчас некогда, нужно просто найти верхнюю одежду. Желательно — берцы, а не мои убитые кеды…
Кто-то тронул меня за плечо, я обернулся, сбившись с мысли. Это был Эдрик Гинто — встреченный вчера в коридоре филиппинский подросток.
— Я ходить с тобой, — вызвался он, выпятив грудь, его глаза горели решимостью. Говорил он на очень базовом английском и помогал себе жестами, указав сначала на себя, потом на меня. И это было свидетельством того, что вырос он в деревне. Возможно, в той самой рыбацкой, где я нашел продукты.