Жатва душ. Остров мертвых
Шрифт:
Сергеич отвел взгляд, сморщил скошенный лоб, пожевал губами и поник, как собака, которая ложится кверху лапами, признавая главенство вожака.
— Не повторится! Не бросайте! — В его глазах уже не было прежней жесткости и хитринки, лишь мольба, в голосе прорезались панические нотки. — Не бросайте. Виноват. Отработаю!
Демонстративно его не замечая, я шагнул туда, где оставил Кроша, сел на корточки и позвал котенка. Донесся шорох, возня, утробный мяв, и из кустов выкатился взъерошенный серый клубок, кинулся мне в ноги, полез по джинсам. Я его перехватил и посадил на плечо.
Следом
Доказывая свою полезность, Сергеич с воплем бросился ее крошить и забил довольно резво. Вернувшись к нам, вытер кровь с лица, поднял голову, вперился мне в переносицу, зачастил:
— Не бросайте! Не бросайте, мужики! Я вам пригожусь!
— Кароч, — чуть ли не прорычал я, имитируя его тон, — еще одна выходка — и на хер с пляжа. Понял меня? В глаза смотреть!
— Понял, понял! Зуб даю, чтоб мне под землю провалится, если…
— До первого косяка, — предупредил я, не дослушав пустые, как мне казалось, клятвы.
— До первого, — поддакнул Макс. — Не то…
Что будет, он не уточнял, но всем стало понятно и без этого.
Сергеич за самолично упокоенную бездушную женщину в купальнике ничего очевидного не получил, но, видимо, система что-то зачла. Правда, уровень электрика не изменился. А вот я за двух бездушных второго уровня получил по четыре универсальных кредита.
Похоже, застрять на нулевом было не такой уж плохой идеей… до тех пор, пока получается справляться с зомби.
— Макс, стой на месте, — распорядился я. — Сделаем тебе перевязку, чтобы рана не нагноилась.
— Это я умею! — залебезил Сергеич и поднял оставленную мной аптечку. — Все будет тип-топ! В лучшем виде, тассказать! На своих двоих дойдешь… — Электрик глянул в рану и позеленел, скукожился.
Видимо, все-таки испытал вину за содеянное. Точнее, не содеянное. Забрав у него аптечку, я обработал руки, разрезал скотч по кругу и подумал о том, как же нам не хватает медика, который бы иссек омертвевшее, а здоровое оставил и срастил.
Пообещав себе, что вернусь к ране на привале, я сделал перевязку, и мы направились к повороту на маяк. Крош топтался на плече и мурлыкал в ухо, терся о щеку. Маленький символ мирной и сытой эпохи, ушедшей навсегда.
Глава 19. Бабу тебе надо!
Наконец мы добрались до перекрестка, свернули налево и по узкой тропинке с потрескавшимся асфальтом, заваленной ветками и гнилыми листьями, точно не предназначенной для отдыхающих, направились на север, к белому маяку на пригорке. Котенок свернулся воротничком вокруг моей шеи и уснул. Макс сперва шел, опираясь на мое плечо, но Сергеич услужливо предложил ему вилы в качестве костыля.
— На член похоже, — Макс кивнул на маяк и прыснул, но шутку не поддержали, и он ее развил: — Ну и набалдашник вон какой!
Я криво ухмыльнулся — не столько юмор оценил, сколько порадовался, что парень не зацикливается на ранах. Сергеич же посмотрел на него пристально, покачал головой
— Бабу тебе надо, Максимка! Желательно пофигуристее, чтобы было за что подержаться.
— Сергеич, а ты там был? — поинтересовался тот, пропустив реплику мимо ушей. — Он вообще рабочий? — Парень толкнул вилами валяющийся под ногами кокосовый орех. — Похоже, тут пару месяцев никто не ходил.
— Я только за наш отель отвечаю. — Сергеич догнал орех, потряс им и сунул в мешок с едой.
— На маяке должен быть автономный источник питания, — сказал Макс.
— Эврика! — улыбнулся я. — Как минимум бензиновый генератор или солнечная батарея…
— Как максимум — РИТЭГ! — расплылся в улыбке Макс.
— Что это? — спросил я.
— Радиоизотопный термоэлектрический генератор, — пояснил Макс. — Ну, ядерный генератор. Во было бы круто! Его на пятьдесят лет может хватить! — Воодушевленный Макс аж ускорился, захромал, опираясь на вилы, так ему хотелось заполучить РИТЭГ.
— А вы гляньте-ка вперед, — остудил его пыл Сергеич. — Видите: вон там сбоку, кароч, забор провален. Может, все уже мародеры вынесли.
На лице Макса отразилась буря чувств. Он доковылял до выбитой железной секции забора быстрее нас, почесал в затылке и заключил:
— Он давно упал, забор этот. Не был тут никто еще. Сергеич, маяк-то рабочий?
— Рабочий. Кароч, радиостанция там точно есть, старая, ведь он тут давно. Первое, тассказать, строение на острове. А вот насчет забора ты, Максимка, плохо смотрел. Вишь вон след? Свежий!
Пока они с Максом с умными лицами философствовали о судьбе павшей секции забора, я зашагал к сооружению. Маяки уже давно строят не из камня, а из металла. Издали этот казался белым, но теперь, при ближайшем рассмотрении, обозначились бурые пятна ржавчины, словно в этот железный «член» давным-давно стреляли из чего-то крупнокалиберного. С юго-западной стороны виднелась огромная солнечная батарея. Вот тебе и РИТЭГ, Макс.
Я подергал дверь — она ожидаемо оказалась закрытой. Зато в двух метрах над землей имелся стеклянный иллюминатор, куда, если выбить стекло, нетрудно будет влезть. Дети изрисовали маяк граффити, но внутрь проникать не рисковали, наверное, потому, что их пугала табличка с перечеркнутым черепом и надписями на английском, филиппинском, китайском, немецком и русском, предупреждающая, что объект под охраной.
— Заперто? — Сергеич шумно поскреб в затылке.
Шелестя скотчевыми доспехами, приковылял-припрыгал Макс и встал справа от меня.
— За испанцев обидно, — сказал он, кивнув на табличку, и пояснил: — Филиппины были испанской колонией.
— Вроде их потом Штаты у испанцев выкупили, — вспомнил я интересный факт. — За двадцать миллионов баксов.
— Ну да, только в составе Соединенных Штатов они пробыли недолго, меньше пятидесяти лет. — Увидев на моем лице легкое удивление, вызванное неожиданной широтой его интеллекта, парень качнул головой на Сергеича. — Я не он. Он здесь временщик, а я это место считаю вторым домом. Потому и изучал историю, культуру народа. Ты знаешь, кстати, что, в отличие от большинства азиатов, филиппинцы католики?