Жажда бессмертия
Шрифт:
Светлана подошла сзади и обняла.
— Надо съездить до психушки и выяснить, когда его выпишут. Хочу побыстрее развестись.
— Ну так съезди и выясни. Было бы здорово, если бы его на всю жизнь там закрыли.
Она кивнула и продолжила:
— Я придумала, что с приемником делать.
— И что же? — он повернулся и пристально посмотрел на нее.
— Продать институту, в котором языки изучают, — возбужденно проговорила она.
— О-о, ты такая умная! — восхитился он. — А у нас есть такой институт?
— Конечно.
Артем закивал и добавил.
— Надо было антенну тоже забрать, чтобы лучше ловило.
Тут Светлана отодвинулась и озадаченно посмотрела на него.
— Какая еще антенна?
— В приемнике была. Я ее выдернул.
— Ты дурак, что ли? — ошарашено проговорила она. — Так это же и есть усилитель, который параллельный мир ловит.
Артем недовольно скривил губы и пробурчал:
— Сама ты — дура. На кой нам этот параллельный мир, если и без него покупателя не найти. Может, и нет никакого параллельного мира, а это он начал голоса слышать? Не зря же в психушку попал.
— Хм, не знаю, — задумчиво сказала она и пошла на кухню разогревать обед.
***
Карл Борисович неподвижно сидел на кровати и смотрел в окно.
— Жаль, настольной лампы нет, — раздраженно выдохнул Валентин. — Тень неудачно падает.
Он сидел напротив и делал набросок портрета.
— Кстати, тебе идет такая борода. Я бы на твоем месте еще усы вверх подкрутил.
Карл Борисович кивнул и вновь погрузился в размышления. Сегодня ему было гораздо лучше. Он, как подсказал Валентин, убрал таблетки за щеку и показал медсестре язык.
— Вот так каждый раз. Без напоминаний, — похвалила та. — Мы должны быть уверены, что вы их проглотили.
Карл Борисович кивнул и, как только медсестра скрылся за дверью, выплюнул таблетки на ладонь.
После обеда Валентин уговорил профессора попозировать. У него затекла спина, но он не обращал внимания, мысли о радиоприемнике не давали покоя.
«Зачем он им нужен? Что будут с ним делать? А если сломают или разберут? — ужаснулся он. — Если разберут, то это полбеды — схему я помню. Даже если сломают — соберу новый, но нужно время. Много времени. А вдруг, я потеряю волну и больше никогда их не услышу? Нет-нет, нельзя думать о плохом. Все будет хорошо. Только мамы больше нет».
Тут он в первый раз за последние дни почувствовал, как защекотало в носу и на глазах выступили слезы.
«Мамочка, что же ты не подождала? Я бы наверняка понял, что нужно сделать. Так, надо вспомнить, о чем они говорили, — Карл Борисович пригладил вихор, глядя невидящим взглядом на бабочку, бьющуюся о стекло. — Реган упал в ущелье. Мальчик Рави жил в горах. Амон видел Тутанхамона. Пирамиды. Чувствую, что разгадка совсем рядом, но пока не могу ухватить».
— Что-то ты совсем поник, — раздался голос Валентина. Карл Борисович охнул и плавно
— Давай позже, а то я устал. Спина разболелась.
Валентин кивнул и отложил рисунок.
— Нет смысла так горевать. Этим не вернешь, — он открыл форточку и выпустил бабочку на улицу.
— Попытаться надо. Вдруг еще не продали.
— В смысле не продали? — ошарашено спросил он. — Или это образно говоря?
— Почему образно? Могут и на части разобрать.
— На части разобрать? — ужаснулся он и замотал головой. — У нас такого нет. Может, в Африке и встречается. Для ритуалов всяких.
— При чем здесь Африка? — привстал Карл Борисович. — Ты о чем?
— Я о маме твоей. А ты о чем?
Карл Борисович махнул рукой и рассмеялся.
— А я про радиоприемник, — затем погрустнел и продолжил. — Маму не вернешь — это точно. Жаль, очень жаль. Поторопилась она. Если бы чуть-чуть подождала…
Он замолчал и горестно вздохнул.
— Мне здесь больше делать нечего… На Земле.
Валентин всплеснул руками, подбежал и сел рядом:
— Что ты! Даже не думай. Это грех большой. Вот успокоишься, и все наладится. Ты все-таки таблетки пей, рано тебе от них еще отказываться.
Карл Борисович усмехнулся:
— Опять ты меня не понял. Умирать я не собираюсь. Наоборот, хочу жить долго-долго.
***
На следующее утро Карл Борисович снова сел позировать Валентину, только на этот раз на улице. Пациенты в голубых пижамах разбрелись по небольшому огороженному дворику, утопающему в зелени. Санитары и медсестры по очереди стояли на крыльце и следили за порядком.
— Бабье лето началось, — сказал Валентин и отмахнулся от пчелы, которая пыталась сесть на яркие краски. — По прогнозу вся неделя будет такая.
Карл Борисович смерил взглядом высоту забора и покачал головой.
— Метра три будет.
— Все четыре. Ты что, думал — перепрыгнешь? — усмехнулся Валентин и провел кисточкой по альбомному листу. — Тебя в этом изобразить или переодеть?
— Если можешь, то лучше в сером клетчатом пиджаке… Кстати, гостиницу я только на неделю вперед оплатил. Поэтому обязательно надо выбираться, или выкинут мои вещички.
Карл Борисович поздоровался с милой дамой с цветком в волосах, которая проходила мимо и кокетливо улыбалась. Затем сел рядом с Валентином и тихо сказал:
— Давай сбежим. Прямо сегодня. Уверен, ты знаешь здесь все лазейки.
Валентин поджал губы и замотал головой.
— Ну, не знаю, — замялся он. — Все-таки надо здоровье поправить.
— Какое здоровье? — возмущенно зашептал профессор. — Ты же выкидываешь все лекарства.
Валентин продолжал рисовать, не обращая внимания на пристальный взгляд Карла Борисовича.
— Хотя бы подскажи, как это сделать, — наконец взмолился он.
Валентин отложил кисть и, оглянувшись, зашептал: