Жажда мести

Гуд Екатерина

— Но боги давно покинули наш мир, разве договор еще имеет силу? — Кэлл все это казалось какой-то злой шуткой. Ей самой не верилось, что они разговаривают об этом всерьез.

— Видимо имеет, — над маленьким лагерем повисло тягостное молчание. Каждый из собеседников обдумывал невеселые новости.

— Орик, расскажи мне, кем ты был в своей жизни? — разговаривать о дороге, своей цели или о страшных не сказках девушке не хотелось, но еще больше ей не хотелось молчать. Пауза затянулась, и когда она уже решила, что не получит ответа, Орик заговорил. Его тихий глубокий голос разрезал тишину ночи.

— Тебе говорит о чем-нибудь имя Джони О. Браун? — сощурившись, наемник посмотрел на спутницу.

— Джони О. Браун? Король воров? Какое ты имеешь к нему отношение? — Камилла в удивлении подняла брови.

— Я Джони Орик Браун, — горькая усмешка пробежала по его губам.

— Не может быть! Ты же пропал больше семидесяти лет назад! И все это время ты служишь Темному Лорду? — Камилла была в шоке, Король воров, легенда и гроза всей Росинии.

— Я не знаю, когда я точно родился, и кто были мои родители. Сколько себя помню, я был преспризорным

сиротой, слонявшимся по улице. Улица для ребенка это суровая школа жизни: я часто замерзал, голодал, меня били прохожие и дети постарше. У меня было два пути: умереть или приспособиться, — Орик помешивал похлебку в котелке, но взгляд его был направлен в пустоту. — Я приспособился. С такими же оборванцами, как я, стал воровать, сначала еду, потом всякие мелочи с прилавков торговцев, потом научился подрезать кошельки. Не знаю в курсе ты или нет, но воришка в городе не может быть сам по себе, все уже давно подмято и поделено между бандами. Или вступай в банду, или выметайся из города. Естественно, я вступил в банду, и на себе испытал все прелести бандитской жизни: разбои, грабежи, убийства, кровавые драки, вымогательство, после удачного дела были попойки, кутежи, бордели, притоны. Тогда казалось, что это отличная жизнь. Так прошло несколько лет, пока при очередном грабеже не погиб мой лучший друг. Я понял, что я и мои товарищи самое дно банды, нам давали самую грязную работу, а получали с нее мы гроши. Мне захотелось большего. За год из самого мелкого отребья, пройдясь по головам, я стал одним из подручных главаря. Многим в банде тогда это не понравилось. Возле себя я собрал самых отчаянных головорезов, которым доверял. И через несколько лет я захватил власть.

— Тогда ты и стал Королем воров? — Камилла смотрела на своего спутника и не могла поверить в то, что Орик, это Джони О. Браун.

— Это было еще только начало пути. Я стал главарем банды, территорией которой были самые трущобы столицы. Но я упорно шел к своей цели и ничем не гнушался. Через несколько лет я узнал, что у меня, оказывается, есть сын.

— Сын?

— Да, однажды ко мне пришла женщина с мальчишкой лет десяти, может чуть больше. Щуплый, грязный, оборванный, смотрел волчонком, на вид младше, чем был на самом деле. Я совершенно не помнил ее, она работала в одном из борделей, не знаю, почему она решила оставить ребенка. Просто пришла и поставила перед фактом. Сомневаться не приходилось, пацан был похож на меня. Она подурнела, располнела и постарела для работы в борделе, и ее выгнали. Больше ничего делать она не умела и не хотела. Мне тогда было не больше тридцати, и в моей жизни для них не было места: стареющая незнакомая жрица дешевой любви и щенок. Я дал им денег, за ними они и приходили, и велел мальчишке приходить за новой суммой по мере надобности. Они ушли, а я их не задерживал. Только мальчишка смотрел на меня с тоской и, наверное, надеждой. Но я тогда не собирался разбираться в его взгляде. А зря. Потом было восхождение в Короли и покорение столицы. Но ничего не длится вечно, и самые доверенные мне лица решили меня убрать и поделить мою власть. И предали меня те, с кем мы давно знали друг друга. Время от времени я сам выходил на дело. Я говорил, чтобы не потерять сноровку. На самом деле мне нравились острые ощущения, которые приносила с собой опасность. Я придумал отличный план, на чужой территории собрался ограбить казну другой банды. Но меня ждала засада. Предатели постарались на славу: они предупредили городскую стражу, банду, на чью территорию я залез, и устроили переворот в моей банде. Я сам не знаю, как сбежал, меня ранили, но удача была на моей стороне, вот только возвращаться мне было некуда, и прятаться негде. Меня обложили со всех сторон, — видимо эти события, произошедшие много лет назад, уже не трогали чувств Орика, он сидел абсолютно спокойный, и размерено помешивал похлебку в котелке.

— Меня искали «свои», что бы добить; чужие, чтобы наказать за дерзость, и стража, чтобы покарать по закону. В любом случае — смерть. Целую ночь меня загоняли как зверя, но опять удача была на моей стороне, и я выбрался из кольца преследователей и добрался до пригорода. Но у удачи, видимо, был лимит, и я его исчерпал. Из-за раны в плече и на спине я потерял слишком много крови, я ослаб, в голове помутилось, я нашел дом на отшибе поселка, пробрался в сарай и зарылся в сено. Это лучшее, что я смог придумать. И это, действительно, лучшее, что я мог сделать в своей жизни, — в этот момент Камилле показалось, что всегда серьезные и холодные глаза старого вора озарились теплом, а черты лица смягчились.

— Не знаю, сколько я пробыл в отключке, но из пустоты я возвращался медленно, сначала почувствовал сильную головную боль, потом ломоту во всем теле, а потом как кто-то осторожно обрабатывает мои раны. Я открыл глаза и увидел перед собой самое прекрасное создание в своей жизни. Темноволосая девушка в простой рубашке и юбке склонилась над тазом с водой и мочила в нем тряпицу, а потом опять занялась моей раной. Я подумал, что умер, и дочь самого Темного Лорда лечит меня. А девушка, увидев, что я очнулся, сказала, чтобы я взял себя в руки и помолчал, а то на мои стоны скоро сбежится вся деревня и стражи вместе с ними. И ни доброй улыбки, ни ласкового слова. Потом я узнал, что Нала дочь бывшего контрабандиста, их дом был одним большим тайником. Ее отец недавно скончался, а мать умерла давным-давно, хозяйство она вела одна, лихо отваживая непрошенных кавалеров и охотников за приданным. За словом в карман не лезла, да и приложить могла тем, что под руку попадется. Она нашла меня в сене, по следам крови в сарае, перетащила волоком в дом. Прибрала все в сарае, окровавленное сено сожгла, во дворе землю полила какой-то вонючей настойкой. Девушка обработала мне раны, дала какую-то настойку, я целые сутки провалялся в подполье, и только к середине второго дня пришел в себя. И в тот же день нагрянули стражи, если бы она меня выдала, я бы

не удивился и все понял, но она меня удивила. Она велела мне опять спуститься в подполье, не двигаться и молчать. У ее отца было выкопано большое подполье под домом классическое, с обычным люком, там хранились разносолы и всякая ерунда. Но еще у него было несколько потайных, с замаскированными люками, они были небольшие, но надежные. В таком меня и спрятала Нала. Стражи проверили двор, сарай и весь дом, облазали подпол вдоль и поперек, но ничего не нашли. Девушка дважды спасла мне жизнь. Я напросился у нее переждать, идти мне было некуда, а перебираться на новое место не позволяли раны, еще не полностью затянувшиеся. Так незаметно для себя я из раненного превратился в нахлебника, потом помощника, а потом и в хозяина. Это было сложно, Нала была гордая, независимая, вспыльчивая, она не шла на компромиссы, и замуж она собиралась по любви и никак иначе. Я влюбился в нее быстро, но ухаживал долго, брал измором, убеждал, и в какой-то момент она сдалась, поверила, что мне нужна она, а не ее хозяйство. Это было самое счастливое время в моей жизни! Я впервые в жизни был кому-то нужен и важен, кто-то хотел заботиться обо мне. Но я не мог оставить свое прошлое за дверью. Я должен был отомстить, жить в страхе, что когда-нибудь меня, нас найдут, я не мог себе позволить. И я ушел. Ушел, чтобы завершить дела, ушел не прощаясь. Она бы стала отговаривать, а я уже все решил, — Орик нахмурился при этих воспоминаниях.

Камилла слушала и большим пальцем крутила грубоватый вычурный перстень на среднем пальце правой руки, который был явно ей велик.

— Но все сложилось несколько не так, как я планировал, и моя небольшая месть затянулась и превратилась в настоящую бойню. Я вернул свою власть. Убрал всех предателей, почистил ряды.

Весь город умылся кровью, я жестоко карал недовольных и ропщущих, заговоры душил в зародыше. Я не успокоился, пока моя власть над отбросами Росинии не стала абсолютной. Я придумывал гениальные планы грабежей, казна банды стала огромной. Это заняло довольно много времени, меня не было почти два года, но я знал, что Нала меня ждет. И я вернулся, вернулся как Король воров. Ооо, какой прием я получил…

— Я могу себе представить: ты пропал без объяснения причин, тебя не было два года, а потом ты явился, как ни в чем не бывало? Да ты отважный парень, — Камиллу даже рассмешило такое положение дел у Короля воров.

— Да, я это тоже понял, когда у меня перед носом захлопнули дверь, и из-за нее нецензурно послали куда подальше. Я не собирался сдаваться, вынес дверь и застыл на пороге. Посередине комнаты стояла воинственная Нала, прекрасная в своей ярости, а за ее юбку прятался испуганный малыш. Сначала, я подумал, что все кончено, и она меня не дождалась. Но быстро оглядев дом, я не нашел признаков другого мужчины. Внимательно посмотрев на Налу и на малыша, я все понял, мое сердце пропустило удар.

— Это был твой ребенок? — Камилла сразу догадалась, что к чему.

— Да, этот чудесный малыш был моим сыном от любимой женщины, которую я оставил беременной, хотя не знал об этом, и заставил страдать, — при этих словах черты лица у мужчины преобразились, морщины и глубокие складки разгладились, глаза наполнились теплом, а губы тронула нежная улыбка.

— Скажи мне, что она тебя сразу простила, и ты умер от счастья! — Кэлл очень хотелось бы закончить на позитивной ноте, но она знала, что разбойники, воры и наемники не живут долго-и-счастливо, и не умирают от старости в своих постелях.

Старый вор посмотрел на нее проницательным взглядом, и со вздохом ответил:

— Хорошо бы, но нет. Нала меня простила, ей пришлось, я просто не оставил ей другого выхода. Но это было не сразу и не просто. Я прятал ее ото всех, поселил рядом с ней в соседнем доме двоих своих самых проверенных и преданных ребят. Я оберегал ее как мог. А потом у нас родилась красавица дочка, и я уже собирался отойти от дел, оставить банду. Но постоянно появлялись дела, требующие моего вмешательства, проблемы, которые надо было решить, и я затянул с уходом. А потом уже стало поздно, — при этих словах глаза Орика потемнели, а руки сжались в кулаки. — Моему сыну исполнилось десять лет, а дочери только два годика. И в один ужасный день я не нашел их дома, когда вернулся. Ни Налы, ни детей. Все перевернуто вверх дном, я проверил все тайники в надежде, что они спрятались, но нет, все было пусто. Паника накрыла меня. Я бросился в дом к своим людям, но там я нашел только их трупы. И записку с указанием места, куда мне надо явиться, естественно одному. В дне пути от столицы находился затхлый портовый городок, пользующийся дурной славой. Вот там, в одном из трактиров и назначили мне свидание похитители моей семьи. И знаешь, кого я там увидел? — с этими словами его глаза сузились, а губы скривились.

Камилла молча покачала головой.

— Своего сына. Старшего. Сына бордельной девки. Он вырос, но остался щуплым, маленьким, озлобленным волчонком. Ему должно было быть лет двадцать пять, но выглядел он как болезненный подросток. Я не видел его больше десяти лет. По первости он часто таскался за деньгами, его матери постоянно не хватало на выпивку, да и кавалеры ее жили на мои деньги. Но потом моя банда решила от меня избавиться, и я исчез на год, может больше. С тех пор я о нем не слышал, и не искал. А он вырос и, судя по его полному ненависти взгляду, не забыл меня. Благодаря своим талантам строить планы, просчитывать все, он прижился в одной из портовых банд. Он ненавидел свою мать, меня и мою семью. За свое несчастливое детство, за постоянные побои от матери и ее любовников, от ребят на улице; за то, что я не забрал его себе; за то, что он мне был не нужен; за то, что я любил Налу и своих детей. Он считал, что моя жена и наши дети украли его счастье, украли то, что я мог подарить ему. Он был больной психопат, абсолютно невменяемый. Ему не нужны были мои деньги, не нужна была власть над моими людьми, ему нужна была только месть. Он с самого начала не собирался нас отпускать, — в этот момент девушке показалось, что голос Орика задрожал. И он замолчал, надолго.