Жажда жить
Шрифт:
Не думаю, что Бриан втянет нас в серьезные неприятности. Надеюсь, что нет. Вы, молодежь, наверное, и понятия не имеете, как важна для Соединенных Штатов эта политика, как ее… «политика открытых дверей» на Дальнем Востоке. Огромные деньги. Огромные. Мечта скупердяя. А подумайте об электричестве и его возможностях. Через несколько лет газ нам будет нужен только для стряпни, и, должен сказать, мне это весьма по душе. А рентген? Ученые продвигаются все дальше, и скоро врачам не надо будет нас резать, чтобы понять, чем мы
Вот так-то.
Ну что ж… а-а, вот и фабрики загудели. Старому доброму девятнадцатому веку осталось пять минут. Пять минут, тик-так, старый век истекает. Всего пять минут до нового столетия. Иди сюда, дорогая, возьми меня за руку, проходят последние пять минут века, который свел вместе и нас, и наших с тобой родителей. Мальчики, девочки, я пью за ваше здоровье, за вас — надежду двадцатого века, за ваших друзей, за ваших пап и мам.
— По моим часам осталось две минуты, сэр, — сказал Скотти Борденер.
— Не совсем две, — возразил Уильям Колдуэлл. — Уже меньше двух.
— По моим меньше одной, — проговорил Сэмюэл Брок.
— Думаю, прав я, а не ты, Сэм. Ты малость торопишься. В полночь, ровно в полночь, начнут звонить церковные колокола.
— А что, если часы церкви спешат или, наоборот, отстают? — спросила Грейс.
— Нет-нет, уверен, что они идут секунда в секунду, — успокоил ее Уильям. Ну вот! — Он высоко поднял бокал с шампанским. — Всех с новым веком! — Молодежь подняла бокалы, а Уильям наклонился к жене и поцеловал ее. — Девочка моя, — прошептал он, пригубил шампанского и обнял Грейс. — Наша дочь Грейс, — произнес он. На Уильяма Колдуэлла это было не похоже, и у всех увлажнились глаза. — А теперь, Конни, позволь мне поцеловать тебя, дочь моего ближайшего друга, и тебя, Бетти Мартиндейл. — С молодыми людьми Уильям обменялся рукопожатием. — А теперь «Auld Lang Syne» — «Старое доброе время». Запевай, Грейс.
Грейс открыла песенник.
— Секунду, — остановил ее Уильям Колдуэлл и окликнул слуг, приглашая их присоединиться к общему пению. — С новым веком, Джули. Агнес. Миссис Хиггинс. Нил. Надеюсь, лошадей не напугает весь этот шум и они не сорвутся.
— Да нет, сэр, у нас лошадки спокойные, — сказал Хиггинс. — Я выходил посмотреть.
— Ну и отлично. За вас.
— Спасибо сэр, мэм, — хором откликнулись слуги, поднимая бокалы. — Да благословит вас Господь.
— Через пять минут едем, Нил, — сказал Уильям. Слуги удалились.
— А нельзя ли еще бутылку шампанского, папа? — попросила Грейс. — А то я ничего не почувствовала.
— Надеюсь, так оно и есть, — сказал Уильям. — Бокал шампанского выпиваешь не для того, чтобы что-то почувствовать, это ритуал. Понимаешь, Грейс, торжественное событие.
— Но мне хочется что-то почувствовать. В конце концов, мне почти семнадцать.
— Эмили?
— Да ладно, чего уж там, — кивнула Эмили Колдуэлл.
Уильям
— Ну а теперь мы возвращаемся к своему столу. Всем доброй ночи. Да, девочки, — добавил он, — мне не хотелось бы напоминать, что я обещал вашим мамам, что вы вернетесь домой не позже часа. Так что, Грейс, твоя забота — проводить гостей вовремя. На улице очень холодно. Грейс, ты поняла меня, чтобы без шуток. Покойной ночи.
— Покойной ночи, миссис Колдуэлл. Тетя Эмили. Мистер Колдуэлл. Сэр. Дядя Уилл.
После отъезда Колдуэллов на несколько минут наступило молчание, которое прервал Сэм Брок:
— Не удивлюсь, если они и завтра выедут на санях.
— А я вот и не почувствовала, что новый век пришел, — сказала Грейс.
— А я почувствовала, — возразила Бетти Бординер.
— Да? И что же именно ты почувствовала?
— Не знаю, вроде как большие ворота открываются, а за ними — огромная долина.
— Фу-ты ну-ты, — фыркнула Грейс. — Я таких вещей не понимаю. Музыка, шампанское, все одеты с иголочки — это да, это нечто. А в принципе-то — обыкновенное воскресенье.
— Никогда не видела твоего отца таким… романтичным, — протянула Конни.
— Я тоже, он такой раз в сто лет бывает. — Грейс неожиданно вскочила и со словами «С новым веком» расцеловала всех молодых людей. Убедившись, что подруги последовали ее примеру, она предложила:
— Конни, бери Фрица, ты, Бетти, — Сэма, ну а мне остается Скотти.
— Наверное, не стоит снова затевать игру в поцелуи, — протянула Бетти Мартиндейл.
— Что, домой захотелось? Так тебе и так скоро пора.
— Да не в том дело. А что, если Джули вдруг появится?
— Пусть кто-нибудь поиграет на пианино, — сказал Фриц.
— Нет, для пианино слишком поздно, — отвергла Грейс это предложение.
— Может, я все же лучше пойду домой, — сказала Бетти.
— Что ж, если боишься, иди.
— Ничего я не боюсь, — запротестовала Бетти и, подойдя к Сэму, поцеловала его. — Ну что, убедилась?
— Конни, вы с Фрицем идите в переднюю, а мы в библиотеку, — скомандовала Грейс.
В библиотеке она выключила свет и села на диван. Скотти поцеловал ее, и Грейс устроилась поудобнее, оставляя место Скотту лечь рядом с ней.
— Хочешь еще чего-нибудь? — спросила она.
— Чего?
— Ну, не только поцеловаться. Если хочешь, не стесняйся.
Он мягко прижал ладони к ее груди.
— О да, — прошептала Грейс, поцеловала его и, закинув руку за голову, тесно прижала его к себе. — Жаль, не могу расстегнуть.
— Я могу. Ты ведь про застежки?
— Ну да, только у тебя времени не хватит, если кто зайдет.
— Ладно.
— Не сердись, Скотти. Давай что-нибудь еще придумаем.
— Это?
— Да-да, это. О Боже. Боже мой, Скотти. Тебе нравится?