Жажда жизни
Шрифт:
– Есть ли что-то, о чем вы хотели бы поговорить, прежде чем закончится наш сеанс? Мысли или чувства, о которых мне следует знать?
Я хочу трахнуть тебя.
– Нет. А вообще… есть, – я чешу нос. – Мне нужно вернуться на трассу к январю, самое крайнее к середине января, чтобы я смог подготовиться к старту Гран-при в марте.
Она кладет журнал и ручку на стол и бросает взгляд на настенный календарь, на котором значится нынешний месяц – ноябрь.
– У нас три месяца. В крайнем случае, три с половиной.
– Невозможно? – Часть
– Нет. Мне нравятся трудные задачи, – ее губы складываются в мягкую улыбку, заставляя улыбнуться и меня. – Но это означает интенсивное лечение. Нам придется встречаться по крайней мере три раза в неделю. Вы готовы к этому?
Я разгибаю пальцы, которые сжимались в кулаки.
– Готов.
– Хорошо, – она соединяет ладони, беззвучно хлопая, и поднимается с кресла. – Моя секретарша Сэйди свяжется с вами завтра, чтобы занести в расписание приемы.
– Хорошо.
– Тогда увидимся через несколько дней, Леандро, и сможем начать ваше возвращение на гоночную трассу.
Я следую за ней до двери, рассматривая ее качающуюся во время ходьбы попку. Но направляемся мы в другую сторону.
– Выходить отсюда, – поясняет она. – Мои пациенты всегда выходят не через ту дверь, через которую вошли, потому что следующий человек уже может ожидать встречи. Большинство людей предпочитают анонимность, которую, как я понимаю, предпочли бы и вы.
Она придерживает для меня дверь открытой, предлагая выйти.
Я поворачиваюсь к ней лицом.
– Это не может просочиться в прессу, – говорю я ей.
Она улыбается мне с другой стороны дверного проема.
– Все, что вы скажете мне в этой комнате, не выйдет за ее пределы. Здесь вы в безопасности.
Я киваю ей.
– Хорошо. Ну, увидимся через пару дней.
Разворачиваясь, я слышу звук закрывающейся за мной двери и сбегаю вниз по лестнице.
Наконец, я оказываюсь на улице. Дыша свежим, промозглым воздухом, я пробегаюсь рукой по волосам. Затем из кармана достаю телефон и набираю номер. Я даже не даю ему возможности что-то вякнуть. Только слышу, что трубку взяли, и начинаю говорить:
– Какого черта ты не сказал мне, что она выглядит вот так? – рычу я в телефон Каррику.
– И тебе привет. И кто выглядит вот так? – в его голосе слышится насмешка.
Ублюдок.
– Ты знаешь, о ком я говорю – о докторе Харрис, мудак. – Мой член начинает твердеть от одной лишь мысли о ней.
Иисусе. Кто я такой, черт подери? Подросток, у которого встает на привлекательную женщину?
Кого я обманываю? Она не привлекательная. Она великолепная.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Перестань корчить дебила. Ты знаешь, о чем я говорю. Может, ты и подкаблучник и восхищаешься Энди, но ты узнаешь горячую цыпочку, если увидишь ее. Мог бы предупредить меня.
– Прости, но эта мысль даже не закралась мне в голову.
– Смешно, членоголовый.
– Мне нравится, когда ты используешь со мной грязные словечки.
– Отвали.
Он громко смеется.
– Если не брать во внимание твое желание трахнуть доктора Харрис, как все прошло? Энди она сильно помогла.
– Да, она хороша. Мне кажется.
– Как думаешь, она сможет тебе помочь?
– Она сказала, что сможет, – только если я не трахну ее и не испорчу все к хренам собачьим.
Глава вторая
Лондон, Англия
Радуясь, что уже дома, я открываю входную дверь с коробкой пиццы в руке.
– Я пришла, – кричу.
– Мы на кухне, – кричит в ответ Кит.
Сбрасываю туфли и иду на кухню.
Кит и любовь всей моей жизни Джетт – мой маленький мальчик, который больше не маленький, – сидят за столом, играют в карты.
– Привет, дорогой, – я целую Джетта в макушку и кладу пиццу на стол.
– Привет, мам. Хороший день? – он улыбается мне.
– Да. Хороший, но долгий.
– Слишком много работаешь.
Нежно потрепав его волосы, я обращаю внимание, что перед Китом стоит пиво, а у Джетта кола. Из буфета достаю для себя бокал, наливаю белого вина, которое открыла еще вчера. К моему возвращению за стол пицца уже открыта и даже активно поглощается.
Бросаю Киту салфетку, еще одну передаю Джетту. Сажусь рядом с сыном и беру аппетитный кусок.
Кит может съесть пиццу один, его племянник в этом умении не отстает. У двенадцатилетнего Джетта так много от моего брата и меня – и, слава богу, ничего от его отца. Не скажу, что любила бы его меньше, если бы сходство было. Просто рада, что в нем нет ничего от того мужчины. Джетт – Харрис до кончиков пальцев. У него наши светлые волосы, голубые глаза и телосложение Кита. Мой рост 170 сантиметров, в свои 12 сын уже выше меня. Думаю, он дорастет до 192 сантиметров Кита. Не удивлюсь, если он даже перегонит его.
Мой брат – симпатичный мерзавец, и он знает об этом. Джетт – его копия, так что я уже предвижу кучи разбитых сердец. Кит на своем пути оставляет их сотнями. Я пытаюсь научить Джетта обращаться с женщинами с большим уважением, чем мой брат.
Из-за работы Киту приходится взаимодействовать со многими красивыми женщинами. Он стал моделью, когда Джетту была пара месяцев, и денег с основной работы Кита на стройке и моей подработки в супермаркете не хватало. Это помогло оплатить счета, потому что компенсация от суда после завершения дела отца Джетта почти вся ушла на оплату дома и обучения в колледже.