Желание герцога
Шрифт:
Саймон вздохнул, размышляя о том, как разрушились отношения родителей. Он посмотрел на мать. Она по-прежнему была довольно красивой женщиной. В темных волосах появился лишь намек на седину, а кожа оставалась гладкой, практически без морщин.
И все же чего-то в ней не хватало. Карие глаза никогда не светились большим счастьем, а жесткая линия губ подчеркивала горечь, постоянно жившую в выражении лица. Когда Саймон смотрел на нее, он тут же вспоминал, сколько раз она отворачивалась от него, сколько раз смотрела с нескрываемым
Саймон никак не мог понять, что же такого он сделал, чтобы пробудить в ней такой гнев. Отец всегда отмахивался, как будто это было не важно, хотя сам всегда окружал Саймона любовью и нежностью, и Саймон видел, что отец чувствовал глубокую пустоту, которая образовалась вокруг Саймона из-за равнодушного отношения к нему со стороны матери.
— Сколько раз я твердила ему, что этот кабинет — просто позор, — произнесла мать, отрывая Саймона от неприятных воспоминаний.
— Это из-за беспорядка, — выдавил улыбку Саймон. — Но я все уберу.
Совершенно неожиданно герцогиня перевела свой взгляд на него и задержала намного дольше обычного.
— Надеюсь, ты сделаешь это, — тихо заметила она.
— Ты об этом хотела поговорить со мной сегодня утром? — с нажимом спросил Саймон, почувствовав себя неловко под ее пристальным взглядом. — Может быть, есть что-то, что ты хотела бы посмотреть сама или оставить на память?
— Ничего, — покачала головой герцогиня и отошла от сына. — Меня не интересуют его вещи.
Ее ответ нисколько не удивил Саймона. В разрыве между родителями он, по правде говоря, больше винил мать, чем отца. Отец всегда проявлял по отношению к ней терпение и доброту, даже несмотря на презрительное отношение с ее стороны. А она все равно избегала мужа, точно так же, как избегала Саймона.
— Я хотела поговорить с тобой не об отце. — Герцогиня повернулась к Саймону, скрестив руки на груди. — Речь пойдет о той девушке, Саймон.
Саймон заморгал. Он надеялся избежать этого разговора, по крайней мере до окончания бала, который намечался на следующий вечер. Должно быть, его интерес к мисс Мейхью действительно стал заметен для окружающих, если мать решила уже обсудить это с ним.
— О девушке, мама? О какой? Ты же знаешь, их нынче здесь много.
Он считал свой ответ умышленной ребяческой дерзостью, но когда-то и ее равнодушие причиняло острую боль. Если ей безразлична его жизнь, то к чему такой диктат?
— Не надо вести со мной игру, — прищурила глаза герцогиня. — Я не люблю это, и времени играть в игры у меня нет. Ты знаешь, что я говорю о Лиллиан Мейхью.
— Понятно.
— Мне тоже понятно, — склонила голову набок герцогиня. — Ты так смотрел на нее вчера весь день во время пикника, что стало ясно: она тебя заинтересовала.
Саймон пожал плечами, не желая лгать, но и не желая обсуждать эту тему, пока его не вынудили.
— Но даже если бы я и не заметила, герцог Уэверли сам обратил мое
В глазах матери вспыхнуло торжество.
Саймон вздохнул. Рис знал, какие нелегкие отношения были у него с матерью, и наверняка сам был очень встревожен, если затеял с ней разговор на тему невест.
— Но разве все эти леди не по этой причине приехали сюда, мама? — Внимательно контролируя свой тон, Саймон прислонился к столу, едва не свалив стопки бумаг. — Ты достаточно ясно сказала, что теперь, когда я получил титул, у меня появились обязательства перед семьей: я должен жениться и как можно скорее заиметь наследника. Этот прием проводится именно с этой целью, или нет? Если я заинтересовался одной из девушек, приехавших сюда, почему ты не рада?
— Боже мой, Саймон! — Герцогиня приблизилась к нему на несколько шагов. — Прежде всего ее сюда даже не приглашали. Я вообще согласилась позволить ей присутствовать здесь только из уважения к особой просьбе отца леди Габриэлы, графа Уотсенвейла.
— Как это милосердно с твоей стороны, — пробормотал Саймон.
Она притворилась, что не услышала его замечания, хотя, судя по тому, как сердито скривились ее губы, все она прекрасно слышала.
— Она совершенно не подходит тебе. Ты должен понимать это.
Саймон покачал головой, подумав о блеске глаз Лиллиан и обворожительной противоречивости ее действий, не говоря уже о безупречном самообладании и волнующем совершенстве ее чувственного тела.
— Прости, мама, но я тебя не понимаю. Я считаю ее умной и интересной.
— Как будто такие вещи имеют значение при выборе пары! — с раздражением взорвалась герцогиня. — У ее отца не было титула, не было состояния, чтобы оставить ей в качестве приданого. Но даже если бы и было, у нее подозрительные родственники! Ее брат…
— Рис упоминал, что он немного сумасбродный, — пожал плечами Саймон. — Но мало кто из людей в его возрасте не является таким. Я отказываюсь осуждать его только лишь за то, что он сейчас позволяет себе чрезмерно выражать свои чувства.
— Тогда подумай о ее матери! Ходят слухи, Саймон, что она покончила жизнь самоубийством… Это ужасно! Абсолютно неприемлемо! — всплеснула руками герцогиня. — Я запрещаю отношения между вами. Я не могу спокойно смотреть на это!
Саймон едва не рассмеялся. Интересно, понимает ли она, что ее неприязнь к Лиллиан сделала эту девушку еще более привлекательной для него? Слова матери его нисколько не смутили.
Он оттолкнулся от края стола и двинулся вперед. Мать осталась на своем месте, но он видел, что ей хотелось сделать шаг назад.
— Вы забываете, мадам, — мягко сказал он, — что я больше не тот молчаливый ребенок, которого вы можете контролировать одним щелчком пальцев. Теперь я герцог, нравится вам это или нет. Что я делаю, кем интересуюсь и куда иду… это мое дело и касается только меня.