Желание жизни

Мохова Татьяна

«А он уже не так лезет с объятиями», – отметил про себя проницательный аптекарь.

– Джон, вас вызывают в суд.

– Что вы сказали? Это такая шутка, да?

– Вас как главу этого предприятия, «Дом Асклепия». Кстати, до вас невозможно было дозвониться ни вчера вечером, ни сегодня утром, – Иван опять сделал раздражающую аптекаря паузу, – наверное, вас не было дома. Судебному приставу пришлось обзванивать коллег, с которыми вы недавно заключали сделки. Так он вышел на меня. Он позвонил полчаса назад, и я сразу же отправился сюда. Признаюсь, очень волновался, что не смогу вас застать.

Смысл сказанного поставщиком дошёл не сразу – мистер Челленджворс мог только машинально прокручивать в голове слова «суд – пристав – суд», «суд – пристав –суд», как будто под гипнозом. Однако на интонацию

Ивана он обратил внимание в первые же секунды. Постепенно вчерашний вечер вырисовывался перед глазами подобно проявляющейся фотографии. Он вспомнил это радостное красное лицо. Эту протянутую ему с восторгом руку. Эту улыбку и поток дружеских, как он тогда думал, восторгов. Он вспомнил и себя, снисходительно увернувшегося от комплиментов и прекратившего общение так же быстро, как розовощёкий юнец его начал. Вчера его очень смущали бурные поздравления Ивана, хотя его юношеская непосредственность и открытость приятно забавляли. Сейчас же он многое бы отдал, чтобы увидеть опять это экзальтированное проявление чувств. Перед ним была та же внешность, но содержание не имело ничего общего со вчерашним приёмом. Когда Иван сообщал пугающую новость, его голос был даже не холодным (это бы аптекаря не так удивило) – молодой человек как будто … злорадствовал, хотя мистер Челленджворс в ту же секунду устыдился своих мыслей. «Что-то последнее время моё воображение работает в ускоренном режиме. Похоже, мне не помешает как следует успокоиться».

– Но…Иван, – голос владельца магазина слегка задрожал, – почему судебный пристав? Как судебный пристав? Что, черт возьми, я сделал?

Поставщик лекарств помолчал несколько секунд и, разглядывая собеседника из-под полуопущенных век, меланхолично продолжил.

– Не вы, Джон, не вы… Тут дело в налогах, о которых не позаботился ещё Грейтгрин. Впрочем, что это я вас только интригую – вам, вероятно, хочется посмотреть на всё самому и спокойно разобраться в одиночестве. Мне сообщили, что официальное письмо давно было отправлено. Месяца три назад. Поройтесь в ящиках у Грейтгрина – я думаю, быстро найдете то, что ищите.

И всё-таки этот тон Ивана, сразу вдруг потерявшего всю робость, щекотал мистеру Челленджворсу нервы и он с трудом сдерживал своё желание поставить юнца на место.

– Э-э, хорошо, Иван. Мистер…

– Инорк.

–Да, простите… Мистер Инорк. Я…я думаю, мне действительно нужно во всём разобраться… И в одиночестве. Позвольте поблагодарить вас за такое деятельное участие в судьбе нашей организации. И … как вчера вы провели оставшуюся часть вечера?

Иван по-прежнему стоял как на школьной линейке – прямо, вынужденно и глупо. Если бы мистер Челленджворс захотел разгадать по его лицу все тайные мысли, у него бы ничего не получилось; тем не менее в полуопущенных глазах знакомого время от времени улавливались быстрые яркие огоньки.

– Всё прошло прекрасно, Джон. Всё прошло прекрасно. Вот только… мы не попрощались. Но зато встретились сегодня, – бесстрастным тоном отчеканил совсем уже не такой розовощекий Иван.

«Хотелось бы мне, чтобы ты добавил, что повод не такой приятный», – подумал при этом мистер Челленджворс.

Молодой человек ушёл так же быстро, как появился. У аптекаря не было никакого желания удерживать странного посетителя, когда тот поспешно надел пальто и накинул на шею теплый вязаный шарф. Мистер Челленджворс, отгоняя другие невдохновляющие мысли, к которым он обещал себе вернуться чуть позднее, постарался полностью сосредоточиться на главном – катастрофе, крушении, позоре. Суд! Как это могло произойти? Суд!

Он просмотрел все стеллажи, расшвырял бумаги из ящиков, добрался даже до маленького, почти игрушечного комода рядом с большим цветочным горшком, взял его приступом, но обнаружил только маленьких фарфоровых человечков – мистер Челленджворс и не подозревал об этой коллекции бывшего шефа. Наконец, он хлопнул себя по лбу: «Боже мой, СЕЙФ!».

Документы, конечно, были в сейфе, код от которого мистер Грейтгрин забыл дать преемнику. Мистер Челленджворс подошел к стене и с тоской посмотрел на блестящий металлический ящик. Он взвизгнул от восторга, когда, приглядевшись, понял, что маленькая дверка прилегала к ящику неплотно. Сейф не был закрыт! «Он знал,

что он мне рано или поздно понадобится, но не хотел, чтобы я узнал обо всё сразу», – с глубоким вздохом заключил опечаленный несчастливец.

В сейфе лежала целая стопка требований от налоговой уплатить штрафы. Тут же находились угрожающие предупреждения, что, если владелец аптеки не погасит задолженность в необходимый срок, его неминуемо ждёт разбирательство в суде. «Почему же он мне об этом ничего не говорил? Почему он не хотел со всем этим разбираться?» – Челленджворс в отчаянии вцепился руками в волосы и чуть слышно застонал. «Ну почему, почему он ничего не сказал?»

Перебирая злосчастные бумаги, удрученный предприниматель наткнулся на роковой для него договор. «Старик знал, что делал! Передать по договору все свои дела и счета на тот случай, если уйдёт с должности!» И мистер Челленджворс в своё время подписал этот документ. Жалел ли он сейчас об этом? Нет. На самом деле у него и мысли сейчас не было вызывать бывшего босса из-за границы, чтобы тот по справедливости отвечал в суде за свои промахи. Этот человек так любил свою работу, что для него давно не существовало чужих проблем в бизнесе. Поэтому он мужественно сгреб бумаги в охапку, сделал глубокий вздох и с выдержкой древнегреческого философа принялся досконально изучать письма, приняв весь удар на себя. К сожалению, он быстро понял, что одному в документах всё равно не разобраться (несмотря на любовь к деньгам, его экономическая эрудиция ограничивалась лишь аккуратным подсчетом материальных благ и дальше этого занятия не простиралась). Главный вывод, который сделал мистер Челленджворс, – речь шла о налоге на прибыль. Точнее, неверном налоге на прибыль. Банковские счета бывшего владельца предприятия показывали сумму в несколько раз превышающую ту, что значилась на годовой декларации. Надо признаться, что страсть мистера Челленджворса к получению прибыли никогда не побуждала его к нечестным манипуляциям и зловредным схемам делопроизводства. Сама мысль об обмане претила этому прямому характеру. Сейчас нужно было думать прежде всего о том, чтобы позорный инцидент не стал достоянием общественности. «Если об этом не пронюхали журналисты, еще ничего не потеряно», – аптекарь третий раз глубоко вздохнул и тяжело опустился в кресло.

Гул голосов из зала проник даже сквозь плотные стены кабинета. Челленджворс тут же почувствовал странное беспокойство, как будто до него доносился разговор не обычных покупателей, а судебных приставов, уже пришедших арестовать его и посадить в тюрьму. Мужчина попытался выбросить из головы страшные фантазии и сосредоточиться наконец на решении проблемы, но тревога становилась невыносимой. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, он принялся разговаривать сам с собой: «Что же за безумный день сегодня? Вот бы вернуть, – мистер Челленджворс стыдливо запнулся, – вчерашний … вечер…». Ему было неловко признаться самому себе, что этот самый благодатный вечер он помнил только в отрывках, как бывает, когда мы пытаемся восстановить в памяти чудесный сон, но получается уловить лишь отдельные вспышки.

Голоса в зале становились всё громче, и теперь аптекарь был почти уверен, что они не походили на привычный рутинный шум. Почти в ярости от неопределённости и раздражения, он быстро выскочил из кабинета – и обомлел. Второй зал аптеки был отгорожен наспех сконструированной стеной из гипсокартона, и, судя по доносившемуся нестерпимому стуку и скрежету, за ней разворачивалась бурная деятельность. Эмили стояла за маленькой конторкой рядом с прилавком, опустив голову на руки.

– Мисс Джинджер! – мистер Челленджворс побледнел. – Что здесь, черт в… простите, что здесь происходит?!

– Эти люди от мистера Роджерса, сэр, – ответила девушка и виновато посмотрела на шефа, как будто сама была причастна к переполоху.

– От Роджерса? – тонкие губы мистера Челленджворса изогнулись.

– Вы помните… вчера, сэр. Вы продали мистеру Роджерсу второй зал…

Дверь с колокольчиками с шумом открылась, и двое рабочих в синих костюмах с гоготанием ввалили огромную тележку, набитую манекенами с париками самых разнообразных цветов. Не обращая никакого внимания на робкую старушку в дверях, они продолжали переносить стройматериалы и товары, загораживая собой весь проход.