Желанный
Шрифт:
Я едва ли доставала ему до груди.
Грубость так и хотела сорваться с языка парня, стоящего передо мной, но он покачал головой и протиснулся мимо меня в туалет. В женский туалет.
— Я везде искал тебя, — сказал он по всей видимости той девушке, потому что кроме неё там никого не было.
Я на секунду задержалась в дверях, прислушиваясь. Лишь тихие перешёптывания, доносились из не до конца закрытой двери, и я ушла.
Остаток дня прошёл без происшествий. Я больше не встречала плачущих девочек или грубых парней. Жизнь текла своим чередом
Глава 9
Моя нога усердно отстукивала дробь по паркетному полу в приёмной школьного психолога, пока я терпеливо (или не очень) ожидала своей очереди.
Молодая женщина с коротко стриженными светлыми волосами открыла, тяжёлую на вид, дверь.
— Извини, что заставила тебя ждать, — сказала она, слегка улыбнувшись, — сама понимаешь, сегодня все на ушах стоят.
Я оторвалась от занятия, которое выдавало моё немалое беспокойство, и поднялась с мягкого стула.
— Меня зовут Евгения Константиновна, — проговорила женщина проходя в кабинет, она села за тёмный стол с большим компьютером и множеством папок. — Присаживайся, — сказала она, указывая на стул напротив себя.
Я сделала так как она просила, полная желания выйти из этой комнаты, не выходив при этом из себя.
Я быстро изучила взглядом тесный кабинет. Книжные полки были заполнены книгами, расставленными по цветам. В кабинете не было и намёка на семейную жизнь, лишь картины природы и фотографии знаменитых личностей. У окна в горшке висел папоротник, полный жизни и энергии.
Мне приходилось прилагать все свои усилия, чтобы не стучать ногой о пол, не щёлкать пальцами или не грызть ногти. Я делала всё, чтобы не выдать, что глубоко во мне сидит обсессивно-компульсивное расстройство.
— Тебе нравится в школе? — спросила психолог, открыв папку с моим именем, лежащую на столе.
Я откинулась на спинку стула, чтобы не выглядеть как зажатый кабачок, и кивнула.
— Здесь красиво, — сказала я, натянув на себя лучшую улыбку.
Играть, так играть. Это было то, с чем я справлялась лучше всего. Улыбаться и выглядеть заинтересованной, пока внутри тебя кипит ураган.
На губах Евгении Константиновны появилась мимолётная улыбка, будто она слышала это уже много раз.
— Твои отметки в прошлой школе были довольно хорошими, — сказала женщина, складывая руки перед собой на стол и променяв разглядывание бумаг на разглядывание меня. — И рекомендации у тебя были хорошие. Ты была одной из лучших учениц. Но в конце прошлого года твоя успеваемость снизилась?
Я почувствовала на себе её взгляд, но не повернулась, делая вид, что слишком увлечена пейзажем, висящем на светло-бежевой стене, чтобы не выдать свои истинные эмоции.
Я даже не поняла это был вопрос или констатация факта. Но по тому, как женщина ожидала моего ответа, я поняла, что
— Зачем вы спрашиваете о том, что и сами знаете? — спросила я, всё так же не поворачиваясь в её сторону. — Или вы хотите чтобы я сама назвала вам причину моей плохой успеваемости?
На губах женщины появилась едва различимая улыбка, она потянулась за карандашом и что-то коротко зафиксировала в папке с моим именем.
— Нет, я просто хотела убедиться, что ты сама принимаешь тот факт, что это повлияло на твою жизнь. Нелегко думать об учёбе, когда на твоих руках умирает твоя мама.
Я поморщилась и мотнула головой. Это прозвучало слегка грубо.
— Я принимаю факт, что смерть мамы повлияла на мою жизнь, — спокойно ответила я, когда моё сердце ёкнуло. — Но это было три месяца назад. Да, мне до сих пор больно, но я пошла дальше. Так, как хотела бы мама.
Я говорила то, что она хотела услышать. И одновременно с этим это было тем, что я хотела чувствовать.
Евгения Константиновна кивнула и улыбнулась.
— Ты уже выбрала себе направление? — спросила она, когда я подняла на неё взгляд.
Я покачала головой.
— Кем бы ты хотела стать? — снова спросила женщина.
Я пожала плечами. Я не знала, кем хотела стать. Я вообще старалась не думать о своём будущем. Я и прошлое старалась не вспоминать. Скорее это тот момент, когда я с уверенностью могла сказать, что живу настоящим.
— Насколько мне известно, твоя мама была врачом, — сказала Елена Константиновна. — Ты не хочешь пойти по её стопам?
Моя мама любила людей и любила свою работу. С ней она проводила даже больше времени чем со мной, но могла ли я винить её за то, что она так любила помогать людям? Жертвовать собой во имя благо человечества.
Я снова покачала головой.
— Я больше склонна к гуманитарным наукам, — коротко ответила я, а потом добавила, — Скорее всего моя профессия будет связанна с историей или литературой.
Женщина кивнула и снова что-то записала.
— Ты наверняка знаешь, то у нашей школы высокие стандарты обучения. Тебе придётся постараться, чтобы остаться здесь. Люди попадают сюда благодаря деньгам или связям, но не один из этих факторов не поможет здесь остаться.
Я вздохнула и посмотрела на женщину. Ей было чуть больше тридцати лет, но в её глазах залегало подлинное беспокойство, будто она и правда волновалась за всех тех, кто здесь учился.
Но я сомневалась, что меня могут выгнать из школы, учитывая количество нолей в сумме, которую платил мой отец за обучение.
— Я же здесь не для того, чтобы говорить про мою успеваемость, — сказала я, сложив руки на груди.
На губах психолога снова появилась улыбка, которая выводила меня из себя.
— А о чём бы ты хотела поговорить?
— Я бы вообще не хотела быть здесь, — ответила я. — Но раз этого всё равно не исправить, то давайте перейдём к сути. Сегодня у меня был не очень хороший день, и мне не хочется сидеть здесь и обсуждать мою учёбу.