Желай, Рапунцель

Карпо Катти

Останавливаться поздно. Даня поняла это по новой нахлынувшей волне злобы, застрявшей в горле.

«Убирайся. Уходи же. Свали, пока я снова тебе не нагрубила».

Яков не сказал ни слова. Опустил голову, на мгновение задержал в таком положении, словно заинтересовавшись разбитой плиткой под ногами, а потом направился к горке.

– Выход в другой стороне. – Даня никак не могла избавиться от жесткости в тональностях. Она разговаривала с ним так, будто он в чем-то провинился. Здесь и сейчас.

«Легче, Шацкая. Не срывайся на нем… Не могу. Как же я устала от всего!».

У

железных перекладин горки Яков поднялся на цыпочки и потянулся вверх.

– Вызвать тебе такси? – Даня тоже приблизилась к горке. Стряхнула с волос капли, при этом нечаянно огрев себя по макушке раза три. Или специально? Может, на подсознательном уровне она винила себя, а не Якова? – Чего ты там застрял? Знаешь, мне бы хотелось сегодня попасть домой.

Все также молча Яков протянул ей что-то объемное. «Нечто» зашуршало, а потом поймало свет фонаря.

– Букет?! – Даня уставилась на цветы, как на связку гранат, чеками крепившихся к тонким стержням. – Зачем ты приволок его сюда?!

– Ты не взяла его. А он твой.

«По-моему, Принцесса жаждет вывести меня из себя».

– У меня нет желания тащить его домой. – Даня отодвинула букет ладонью, смятая упаковка облепила цветы.

– Я…

– Что? «Я-я-я», – передразнила его Даня. – Что? Что?! Чего тебе?!

Яков прижал букет к груди и выпрямился, словно робот, которому дали команду вернуться в изначальное положение до активации.

– Мы... сегодня…

– Что? Целовались? Да ладно! – Она отступила и холодно хохотнула. – И что? Забыл, в каком состоянии находился? Считай, это был пинок под твой великолепный задок. Ясно? Только на свой счет не принимай, лады? Мне требовалось, чтобы ты включился в работу. Надеюсь, ты там себе не навоображал невесть что? – Даня провела языком по ранке. Вкус крови окрасил ее восприятие в багровые тона раздражения. – Это бизнес, Ваше Великолепнейшество. Мы поняли друг друга? Чудно. – Она резко развернулась, задев плечом торчащий край упаковки букета. – И, кстати, ты не в моем вкусе. Мне нравятся такие, как… Глеб. – Даня старательно и четко проговорила его имя, добавив пару ноток интонационной сласти. И томный вздох после точки. – Левицкий, я взрослая женщина. Ты же не думаешь, что меня может заинтересовать такая смазливая козявка, как ты?

?

«Я поступаю правильно. – Даня спрятала руки в карманы. – Я не вижу нас вместе ни через час, ни через день, ни через год. Этого будущего попросту нет. Уверена, работать с ним в дальнейшем будет ужасно. Хорошо, что он не из тех, кто специально подставляет на работе. Проекты точно срывать не станет. А его ненависть я как-нибудь переживу. Так будет лучше. Уж я-то знаю…»

Вокруг талии обвилась рука. Даня успела только беззвучно охнуть. Яков дернул ее назад, как шмат одежды на вешалках, который с усилием передвигают и вжимают в стенку шкафа, чтобы уместить в образовавшейся бреши что-нибудь еще.

Подошва шаркнула о гладкую поверхность горки – горизонтальную ее часть, что вела прямо на землю. Даня поскользнулась и стала заваливаться назад. Сильная рука, вцепившись в ворот, придержала

ее, спасая от удара, а затем Яков медленно опустил девушку на горку. Каблуки заскользили по поверхности, Даня, пропищав что-то нечленораздельное, неуклюже присела прямо на то место, которое секунду назад топтала ногами. На самую грязную часть горки. Колени подогнулись, руки заскользили по краям спуска в попытке удержать хотя бы это подобие равновесия. Наверное, так чувствовал бы себя великан, приземлившийся в песочницу к лилипутам.

Слева что-то мелькнуло. Даня повернула голову, не веря своим глазам. Яков уместил свою правую ногу в кроссовке точно над ее плечом. Но демонстрации обалденной растяжки ему было мало. Он склонился к ней так низко, что любой другой на его месте давно бы рухнул носом на горку.

Даня непроизвольно отстранилась, однако далеко убежать не удалось бы при всем желании. Она лишь сильнее прижалась к поверхности горки, буквально разлегшись на ней. Нависшая над Даней тень повторяла контуры Якова – тонкие ломкие линии, исчезающие в темноте, сливающиеся с чернотой, проявляющиеся лишь в соприкосновении со светлыми элементами: лицом, шеей, бледной грудью, которую было видно между распахнутыми краями куртки. Слишком глубокий вырез футболки.

Закругленные линии сдвинулись – капюшон скользнул по волосам. Яков наклонил голову к плечу. Слегка, словно в издевке. Тонкие светлые волосы пушистым беспорядком прикрыли одну сторону лица, оставив на виду левый глаз – воплощение дьявольского пламени. Поблескивающие губы приоткрылись, приподнявшиеся уголки придали ухмылке насмешливую соблазнительность.

Он выпрямился. На Даню посыпались розы. Она затаила дыхание, наблюдая за тем, как Яков медленно разжимает пальцы, позволяя последней розе рухнуть к ней на колени.

Тихое преступление. Безмолвная дерзость в тишине ночной прохлады.

– Я. Тебя. – Сквозь светлый покров волос появились очертания правого глаза. Теперь это был взгляд, полный вызывающего обещания. И поразительной бесстыжести. – Да.

А затем Яков Левицкий убрал ногу с горки. И скрылся в темноте.

Даня держалась еще секунд пять и, в конце концов, обессилено съехала на влажную землю.

«Ты же не думаешь, что меня может заинтересовать такая смазливая козявка как ты?..»

«Я… Тебя… Да…»

Глава 19. Мираж и пурпур

Несколько дней пролетело незаметно. Хвалебный отзыв от Безбожикова убедил заказчика на смену приоритетов. Изначальный концепт полностью строился на двуликом образе: нежной и в то же время соблазнительной морской девы, и от него не отказались. Лишь сообщили, что выбранный образ должен будет полностью отработать Яков. Остальные на подхвате. Массовка, попросту говоря.

Талант андрогинной модели из «СТАР ФАТУМ Интертеймент» оценили по достоинству. А иначе не стали бы заниматься выплатой издержек и втягиваться в ссору с агентством, представлявшим Милу – бывшую диву проекта, которую стремительно сместили на второй план, как только в свете вспышек появился Яков.