Железная Империя
Шрифт:
Лея вздрогнула, на миг задохнувшись от обволакивающего обаяния этого голоса, оружие в ее руках дрогнуло настолько явно, что Повелитель Ужаса едко хихикнул, вновь ввергнув Лею в смущение звуком своего голоса.
— Ты кто такой? — звонко выкрикнула Лея, маскируя под бравадой свое смятение.
— Дарт Берт, — чарующе пророкотала тьма.
— Я сказала, — повторила Лея, снова тушуясь, но все же кое-как справившись с собой и точнее направляя дуло своего оружия на пленника, — снимай свою маску. Я выстрелю, и моя рука не дрогнет.
— Уверена? — насмешливо произнес пленный, словно нарочно
На нее, из-под упавших на ровный гладкий лоб золотых тонких прядей, глянули необычайной, нечеловеческой красоты глаза, чернее бархатной ночи, ярче расцвеченного светилами космоса, в которых будто бы отражалась вся существующая во Вселенной гармония и благодать, и Берт, глядя на изумление девушки, еще раз тряхнул головой, рассыпая по плечам светлые золотые пряди волос.
В чертах человека, называющего себя Повелителем Ужаса, не было ничего ужасного, отталкивающего или просто некрасивого, и даже порок, жестокость и кровожадность, запертые в теле и наполняющие его разум, не посмели бросить даже тени на умиротворенную гармонию черт его лица.
Казалось, Берт был ангелом, спустившимся с небес. В полутьме его склоненное лицо словно светилось, как горящая восковая свеча, освещая все кругом золотым прекрасным светом, вся мягкость и нежность мира словно замерли в его улыбке, а черные глубокие глаза в оправе богатейших темных ресниц смотрели удивленно и немного печально, словно у этого божественного создания на душе были только горькие сожаления о судьбах мира и творящихся в нем несправедливостях.
Такой чеканный профиль, такие чувственные губы и прекрасный нос Лея, наверное, видела только у статуй из нежного розового мрамора, такую чистую кожу и нежную мягкость, наверное, можно было увидеть только вскрыв раковину морского моллюска, обнажив его розовую мякоть под сияющим перламутром.
Лея вдруг ощутила непреодолимое желание шагнуть к нему ближе и положить свою ладонь на тонкую кожу его щеки, так просто, чтобы убедиться, а так ли она на самом деле нежна, как кажется, и заглянуть в кроткую мудрость его глаз… даже если это будет последнее, что она увидит в своей жизни.
Однако, несмотря на то, что природа искусно выписала его образ самыми чистыми, самыми светлыми и нежными красками, лицо Берта не было лишено мужественности, и на его фоне остальные люди, самые обычные, казались просто грязными мусорными и неряшливыми пародиями на него, словно его красота освещала вдруг все их мелкие недостатки, раздувая их до уровня неприятных уродств.
Лея вдруг со стыдом вспомнила, что где-то на лбу у нее с утра чесался маленький красный прыщик, который теперь вдруг представлялся ей едва ли не раздутым, воспаленным зловонным вулканом, а руки от холода покраснели и кожа на них потрескалась, словно у курицы лапы.
Сопровождающий ее офицер показался ей тощим жалким серым сизеносым головастиком
"Как же обманчива внешность, — с остервенением думала она, мучительно краснея под взглядом Берта и кое-как приглаживая своими огрубевшими, замерзшими красными ладонями вьющиеся на висках волосы, выбившиеся из сложенной на затылке косы. — Такая красота — и такая мерзость одновременно… Впрочем, в природе часто самые опасные и жуткие твари раскрашены очень ярко и привлекательно… чтобы легче было подманивать и пожирать свои жертвы!"
— Где тот, второй? — деловито поинтересовалась Лея, и на лице Берта выписалось тонкое, очень искреннее и вежливое недоумение.
— Я даже не знаю, о ком ты говоришь, — произнес он своим чарующим голосом.
— Раненый, — жестко произнесла Лея. — Ты знаешь, о ком я говорю. Где он?
Берт развел руки в стороны, словно, издеваясь, показывал, что в складках его одежд нет ничего тайного и никто не припрятался под полой его длинного старинного наряда.
— Я не знаю! — очень искренне произнес он, одаривая Лею самым горячим взглядом, который способен был убедить кого угодно в чем угодно. — Даже если бы я знал, о ком ты говоришь, в этом месте, лишенном Силы… разве ты сама не видишь, не чувствуешь? Здесь невозможно отыскать кого-либо.
На мгновение в его прекрасных глазах промелькнуло адское жуткое пламя, словно зло прорвало тонкую пленку притворства и проглянуло наружу, и Лее вдруг показалось, что Берт — это очередное чудовище, порожденное и выплюнутое тьмой, принесенное в жертву этой землей, укрывающей главного монстра…
— Маску сюда, живо, — сухо скомандовала Лея, кивая на зазор между полом и трещащей энергетической сетью. — Или я вышибу тебе твои мозги к черту.
Берт, все так же кротко глядя на девушку и отрешенно улыбаясь самой мудрой, самой ясной из своих улыбок, присел, опустив свою маску на пол, и ногой подпихнул ее под гудящие синие сети.
— Поднимите, — Лея кивнула на артефакт сопровождающим ее военным, не осмеливаясь даже тут, в этом лишенном Силы месте, прикоснуться к золотому опасному лицу, дышащему злобой. — Уберите в инквизиторский ящик. Этого в клетку! Доставить лично к Императору!
* * *
Это был первый удар, нанесенный Империей по Ордену Малакора Строга.
Полное разорение академии, уничтожение всего, что годами, десятилетиями и даже веками собиралось и изучалось. Пламя вылизывало начерно все внутри каменного храма, и тьма, словно расползаясь с информационных носителей, растекалась по стенам и полам, покрывая их толстым слоем мертвой и бесполезной сажи…
Весть о том, что Лее с отрядом инквизиторской гвардии удалось пленить Дарта Берта, распространилась по императорскому дворцу намного быстрее, чем опасный пленник был доставлен по приказу Вейдера во дворец.
Для аудиенции был выбран зал приемов, тот самый, в котором совсем недавно появилась Алария, в котором началась эта история, это странное противостояние.
Вейдер и Фрес лично обошли всю охрану, расставленную Люком Скайуокером, и убедились, что выбраться из этого зала с боем кому-либо будет трудно…