Железная команда

Осинин Николай Петрович

На этот раз в задвижку хлебного оконца постучали чуть раньше обычного. Продавец отпер засов, привычно готовясь принимать хлеб. Но вместо буханки по лотку скользнул длинный тяжелый предмет, завернутый в газеты. Удивленный работник прилавка надорвал бумагу: в руках у него было ружье, украденное из магазина.

В оконце он увидел лишь край безоблачного неба и верх коричневой будки, выезжавшей из-за угла.

После этого случая балагур-продавец на несколько дней стал самым молчаливым человеком в поселке. Он с подозрением заглядывал

покупателям в сумки и по рассеянности отпускал соль вместо сахара и селедку вместо колбасы.

А для «заклинателя змей» настало тяжелое время. Никита, Митька и Семга по целым дням не спускали с него глаз. Едва он начинал затевать что-нибудь, тотчас раздавалось многозначительное предостережение:

— Левка! Прижмем хвост!..

И Швабля сникал.

У него даже походка переменилась с горя. Он перестал вертеть на ходу головой по сторонам, не заглядывал в чужие окна, не скакал через ножку и не жонглировал медяками на ходу.

Хорошо знавший Шваблю прораб Иван Борисович внимательно поглядывал на усмиренного проказника и с удовлетворением говорил:

— Труд — лучший воспитатель, туда-сюда!

Прораб перевел ребят на строительство школы, в помощники к штукатурам, так как Шуру с их «Везделетом» отправили на уборочную. Девушки-штукатуры торопились — поспевай раствор подносить. За день так натешишься, что руки деревенеют. После этого само собой не до жонглерских упражнений. А Леве еще больше других доставалось. Его беспощадные надзиратели — Никита с Митькой — заставляли выполнять самую неинтересную работу: убирать мусор и кирпичный «бой» со стройки, окрести полы в тех комнатах, где была закончена штукатурка.

Вначале им командовал в основном Никита, которого ребята избрали своим бригадиром вместо Шуры. Митька больше наблюдал.

Изредка Семга пробовал свою власть над Левой — посылал принести что-нибудь. Потом многие, видя необычайную покорность «заклинателя змей», прежде немало всем насолившего, тоже частенько стали помыкать им. И тот терпеливо подчинялся.

Однажды Калинка привезла для школьного зооуголка белочку, зайца и лисенка. Зверьков временно поместили в землянку, а в перерыв большинство ребят побежало к столярной мастерской за материалом на клетки. Орешик задержал Леву.

— Помидоров хочу. Красных, — значительно сказал он.

— Ну и хоти себе на здоровье, — удивился Лева, присаживаясь на подоконник.

— Вон у Кузьмичихи в огороде сколь!

С высоты второго этажа, где они находились, был виден огород за дощатым забором. Среди зелени, чуть тронутой блеклым августовским загаром, ярко краснели на солнце помидоры, похожие издали на рубиновые лампочки стоп-сигналов.

Швабля вздохнул и отвернулся. Не первый раз он посматривал в том направлении, да обстоятельства не позволяли побывать в кузьмичихинском огороде.

— Что молчишь? Давай принеси… Давай, давай! — нахально потребовал Орешик.

— Пш-шел-ка ты, знаешь… — процедил сквозь зубы Лева.

Орешик, собственно,

не удивился возражению. Ясно же, что Лева сразу его не послушает. Но он приметил, что стоило Никите или Митьке сказать заупрямившемуся Швабле: «Ну-ну, а то хвост прижмем!», как тот мигом смирялся. Надо было и ему попробовать.

— Ну-ну, а то хвост прижмем! — произнес он магическую фразу, с любопытством наблюдая, окажет ли она необходимое воздействие на Шваблю.

Левина нижняя губа чуть отвисла, что служило признаком сильного волнения «заклинателя змей». Потом зубы его медленно оскалились, как у злой собаки при виде палки. И вдруг он сверкнул на Орешика таким бешеным взглядом, что тот на секунду зажмурился, как от пощечины.

Впрочем, когда слегка перетрусивший проказник поднял веки, Шваблины глаза блестели весело, как смазанные шарикоподшипники.

— Знаешь, Орех, давай вместе! — шепнул Лева. — Только, чур, не выдавать! Идет? Ну, да я знаю, ты настоящий мужчина, не струсишь.

— Еще ба! Айда! Только ты первый.

— Согласен. Оставайся пока здесь и смотри. Если кто появится, свистни. А я сейчас зайду со стороны мастерских. Там лопухи вдоль забора, никто не увидит. Оторву ломиком конец доски. Запомни: двадцать вторая от угла. Как увидишь отсюда, что я в огороде, так быстрей за помидорами. Доску за собой задвинь на место, чтобы Кузьмичиха из окна не заметила. На огороде действуй по-пластунски, не поднимайся и меня не ищи. Понял?

— Ага! — в знак согласия мотнул головой Орешик, радуясь, что ловко обхитрил самого «заклинателя змей», заставив его делать дыру и лезть в нее первым.

Из окна школы видна была внутренняя сторона той части забора, где Швабля оторвал доску. Сделал он это совершенно бесшумно, ни один гвоздь не скрипнул. Орешик, не сводивший глаз с огорода, увидел клинообразную щель в заборе. В нее ползком, точно ящерица, проскользнул «заклинатель змей». Щель тут же закрылась. Едва можно было различить среди густой овощной ботвы грязно-зеленую куртку притаившегося Швабли.

Наблюдатель еще раз внимательно осмотрел саманный домик на другом конце огорода. Возле крылечка два малыша мирно посыпали друг другу головы песком. Больше поблизости никого. «Вперед!» — скомандовал сам себе Орешик и стремглав кинулся вниз по лестнице.

В лопухах у забора отдышался, прислушался. Все было тихо, даже малыши у крыльца замолчали. Нашел двадцать вторую от угла доску. Нижний конец ее легко подался в сторону. Пролез в щель, и доска сама собой встала на место.

Швабли не было видно, да Орешик и не думал его разыскивать. Вон помидоры! Можно набрать сколько хочешь.

Ах, если бы человек, идущий на преступление, мог предвидеть свое будущее хоть на пять минут вперед!..

К тому времени, пока Никита с Митькой вернулись в школу, Лева уже сидел на подоконнике, болтая ногами. У него был вид болельщика на футбольном матче, когда мяч вертится около штрафной площадки.