Железная коза
Шрифт:
— Кто-кто в теремочке живет? — дал задний ход осел Игорь.
— Разве это жизнь? — резонно парировал отставной волхв. — Злой рок обрушился на мой дом и не пожалел ни дочь мою, красавицу писаную, ни меня. Знайте, простолюдины, вам довелось узреть бывшего верховного жреца городища Мутотеньск Берендейский.
— Ой, как я эту марктвеновщину не люблю, — скривился пес-стоматолог. — Я, может быть, тоже со знатными господами в библейские времена якшался.
— А я, — напомнил о себе осел, — когда-нибудь стану начальником отдела маркетинга и рекламы всея Древняя Русь.
— А я, — сказал невесть откуда возникший лебедь-шипун с ввалившимися боками, — был милым другом несравненной княгини Ознобы Козан-Остра, так что мы еще посмотрим, кому в теремочке-то обосноваться предстоит. Да не индексирует Лад [20] сбережения вашей отваги.
— Не припоминаю такого. У меня склероз, — нахамил Копчик, сущий скорпион по гороскопу и по жизни.
Граждане с любопытством оглядели друг друга с лап до головы, присматривая стратегически уязвимые эрогенные зоны. С неотвратимостью собрания акционеров намечалась драка за место в уютной ракетной шахте. Склонный к мазохизму зубной пес постарался вызвать у окружающих к себе как можно большую неприязнь. Воздастся сторицей:
20
Бог примирения, дружбы и согласия.
— Ты, животное, — это относилось к ослу Игорю. — Про твои зубы трудно сказать что-нибудь плохое, если не профессионал. А у тебя, гадкий утенок драный, зубы иногда обретают самостоятельность, но не все сразу. А у тебя, — пришла очередь Копчика, — очень ровные, белые, красивые зубы. Их видно сквозь ноздри.
— Кто-кто в теремочке шумит, не по делу заводится? — раздался нежный, мелодичный женский голосок. Бархатнокожая княгиня Озноба, вдова по интонации, это была, конечно же, она, хлопнула ресницами-махаонами: — Приветик, герои-геморои. — Из-под ресниц-бабочек наших склочных зверющек внимательно оценивали ничего не выражающие холодные глазаа.
У вдовы по обязанностям была конкретная цель, порожденная конкретной мечтой. Мечта — это желание, которое приходит, когда чего-то не хватает. И от нехватки становится неуютно. Чувствуешь, чего-то не хватает. И начинаешь мечтать. И желание или исполняется, или не исполняется. Или остается мечтой, или становится реальностью.
— Заступница! — втянул клюв перепончатолапый. — Теперь все будет хорошо.
— Матушка государыня! — пустил петуха петух, спорхнул с бетонного края колодца и кинулся в ноги.
— Женщина, — бессмысленно констатировал осел, женщин он не понимал. В метафизическом смысле.
— Я так кумекаю, бить меня уже не будут, — вздохнул сникший, как объем продаж после праздника, Шмарик и вильнул хвостом. А куда деться?
Озноба Козан-Остра поняла звериный язык, этот талант остался у нее с козлиного инцидента. И не то чтобы обрадовалась встрече. С некоторых пор она разучилась радоваться. Да, внешне оставаясь прелесной манящей девой, вдова внутренне переродилась в мрачное, думающее только о достижении власти, существо.
Теплую встречу княгиня Озноба приняла, как должное, как проигрыш нашей сборной на отборочных соревнованиях. И нисколечки не смущаясь, пронзила жалом лжи уши бесхитростных встречных. Нет, точнее спустила гадюк тщеславия на сусликов их, домашних животных, чаяний:
— Милостивые государи, спешу вам сообщить, что в настоящее время я являюсь представителем Счетной Палаты. И следую в Мутотеньск Берендейский с ревизией. В мои полномочия входит возможность привлечения добровольных помощников. И я предлагаю вам стать внештатными сотрудниками, ибо мне одной все взятки не унести. Считаю до трех. Раз, два…
— А что это нам даст? — бесхитростно полюбопытствовал честноглазый осел.
— Травоядное, — брезгливо прошипел лебедь, — ты не врубаешься, что Счетная Палата — это круче Палаты мер и весов? — и начал нервно точить когти о бетон. Извлекая таким образом препротивнейшие звуки, он надеялся привлечь внимание читателей к своей крайне эпизодической роли в романе.
— Неужели? — кудахтнул Копчик, далекий от мирского.
— И что, их никто никогда не бьет? — недовольно отреагировал пес-стоматолог и поднял лапку на столбик с ругательной надписью «Не копать. Электрокабель».
— Два с половиной! — напомнила вдова. — Если мы обнаружим в финансовой отчетности князя Кощубея нарушения, он выполнит любое желание каждого, кроме того вы все являетесь победителями конкурса и награждаетесь бесплатными путевками в Мутотеньск. За ваш счет только питание и гостиница. Да не оскуднеют на бензозаправках вашей решимости автоматы с семьдесят шестым и девяносто вторым.
— Я попрошу у волшебника ум, — решил осел, меланхолично слизнув валявшийся под ногами пук соломы, — и придумаю много-много красивых и нужных людям рекламных слоганов. Таких, как «мужчина любит галазми, а женщина — языком».
— А я, — надумал пес Шмарик, — потребую большое сердце. Ведь тогда я стану острее чувствовать не только свою, но и чужую боль. Железно. — После поднятия лапки у него на душе было светло и легко. Он твердо знал, что истинное призвание интеллигенции — страдать, как папа Карло…
— А я хочу получить смелость, — распушил перья на толстой шее так, что они стали похожи на львиную гриву, и кукарекнул маэстро петух. — Тогда я отважусь на исполнение условия, чтобы снова быть человеком. Ничто человеческое мне не чуждо.
— Ну что ж, ребятки, за мной на Изумрудный город… тьфу, на Мутотеньск Берендейский! Шаг вправо, шаг влево — авансовый отчет.
Собственно, само их путешествие описывать не стоит. Ну жажда, блин, лишения, ну миражи: Голливуд, Диснейленд, Уолл-стрит — ничего особенного. Княгиня Озноба смотрела и не знала, как убедить колдуна Кощубея вернуть скипетр, но знала, что обязательно расцарапает ему морду. Ведь по гороскопу она была рыбой, сначала прилипалой, потом золотой, потом летучей, теперь — иглой. Ну грифы каркали как положено…