Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика
Шрифт:
— Однозначно съел не то. Утром принесли от Барбелы недоваренную овсянку. До сих пор на зубах хрустит шелуха.
Август горько вздохнул, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Он выглядел очень усталым после схватки со смертью.
Я приняла решение.
— Слушайте, с этим надо покончить. Ваша милость, раз у вас сейчас нет экономки, позвольте мне навести порядок в кухне. Вы большой мужчина, который делает тяжелую работу. Барон. Окружной наместник. А питаетесь хуже крестьянина. В вашем состоянии это недопустимо.
Он вяло кивнул.
— Да, вы правы.
— Вы позволите мне действовать по своему усмотрению? — не отставала я.
— Вот настойчивая! Хорошо. Я поговорю с матерью. Пусть уже, наконец, займется обязанностями хозяйки замка.
— Я сама поговорю. Пожалуйста, предоставьте это мне. Две женщины лучше поймут друг друга. А теперь, ваша милость, давайте поднимемся в спальню. Вам нужно прилечь и хорошенько отдохнуть.
Проводив Августа наверх и проследив, чтобы его никто не беспокоил, я, усталая, но полная решимости и ярости, пошла вниз.
Глава 21 Травы и отвары
Если мои подозрения оправданы, найти отравителя будет непросто. Невозможно, прямо скажем. Нужен знающий человек, ученый, который сможет исследовать продукты. Взять его негде, разве что пригласить из столицы. Привезти вместе с его лабораторией и парочкой опытных сыщиков.
В доме постоянно живут около дюжины человек. Каждый мог проникнуть на кухню и подложить яд в блюда, предназначавшиеся для хозяина. О мотиве злоумышленника пока думать не буду, мало сведений.
Как полковник отнесется к предположению о том, что этим самым злоумышленником может оказаться его верный камердинер, брадобрей или даже его мать? Посадит под арест всех, включая родительницу? Я не имела ни малейшего представления, как он станет действовать. Ясно одно: последствия для всех будут печальными.
Кроме того, моя догадка об отравлении может быть ложной. Не дело обвинять людей без доказательств. Но я была готова пойти на это, коль на кону стоит жизнь Августа.
Однако пока можно выбрать другой путь. Если быстро вычислить злодея нельзя, нужно устранить опасность. И наблюдать.
Поэтому сама буду заботиться о том, что получает полковник на завтрак. Что ест, и что пьет. В конце концов, именно за этим меня и наняли — обеспечить хорошую работу его механизма, а уж какие методы я для этого использую — мое дело.
Непроизвольно копируя манеру полковника, я вошла в кухню: тяжелым широким шагом, расправив плечи и грозно нахмурив брови.
Барбела была занята: подметала каменный пол. С метлой в руке она смотрелась вылитой ведьмой. Того и гляди, оседлает деревянную палку и вылетит в окно. Будет с гиканьем носиться мимо башенок и каменных скелетов, распугивая ворон.
Я подошла к ней вплотную и строго кашлянула. Кухарка сделала
— Его милость передает, что овсянка утром была не доварена, — сообщила я.
Барбела оперлась о метлу и глянула очень злобно.
— А еще говорят, что у солдат луженый желудок, — сообщила она. — Хозяйке вот каша понравилась. Чего это его милости вздумалось капризничать? Можно подумать, он всю жизнь разносолами питался.
— Вы уволены.
Барбела презрительно цыкнула зубом, отвернулась и махнула метлой. Прутья больно хлестнули по голени.
— Собирайте вещи и уезжайте. Курт принесет вам жалованье за два месяца.
— Ты чего распоряжаешься, девчонка? — удивилась она. — Старая Барбела в этом замке уже сорок лет хозяйничает. И тут какая-то пигалица…
— Курт, — обратилась я к камердинеру, который в этот момент зашел на кухню. — Помогите госпоже Барбеле собрать ее вещи и отвезите ее в Ротбург. Она больше здесь не работает.
Курт от удивления выронил связку трав, которые нес к очагу на просушку.
— Его благородие ее уволил? Ушам своим не верю.
— Я уволила. С разрешения барона. Нашему терпению пришел конец.
Барбела бросила метлу на пол. От злости у кухарки затряслась голова, глаза налились кровью. Она погрозила костлявым кулаком, смачно плюнула на пол, подобрала юбки и мужским шагом пошла к выходу.
— Посмотрим, что скажет на это госпожа Шварц, — прокаркала она не поворачиваясь.
Курт проводил ее взглядом и почесал в затылке.
— Ворона вашего самоуправства не одобрит, — заметил он. — Кто теперь будет ей готовить?
— Я попозже с ней поговорю, — пообещала я, однако в груди стало холодно и противно. Теперь следовало разобраться с камердинером.
— Готовить для госпожи Шварц будет Сусанна и младший лакей. Позже я найду другую кухарку. У Марты, нашей кухарки в Ольденбурге, есть сестра. Она училась у настоящего повара в столице. Она согласится приехать сюда на хорошее жалованье. Пока же готовить для его милости буду только я и никто другой. Вы, Курт, больше не будете готовить ему свои отвары. Не будете открывать для него вино и не будете приносить воду в графине.
В сообразительности камердинеру отказать было нельзя. Он мигом понял, в чем дело. Произошедшие в нем перемены меня поразили.
Обыкновенно хитроватое его лицо неузнаваемо исказилось. И без того румяные щеки побагровели, усы встопорщились от ярости.
— Вы что же, барышня, считаете, что я подсыпаю яд для полковника? — произнес он медленно, таким страшным тоном, что я отступила на шаг. — Ты что выдумала, девчонка? Как могла такое вообразить? Ах ты безмозглая, наглая… обвинить меня, что я…