Железные лилии

фон Лоренц Александра

— А вот Робин, — продолжал посланник, — тот драчун изрядный и собственник. Если ухватит что-то свои-ми ручонками, — не вырвать, так и заснет, сжав кулачки. Видно по всему, что это будут боевые парни!

— Ну, точно, как их отцы в детстве! Как бы я хоте-ла увидеть милых девочек и внучат! — растрогалась пожи-лая женщина.

— Этого не выйдет, леди, — даже сочувственно проговорил Флойд, — Изольда боится ваших сыновей и строго приказала мне не говорить, где расположено наше поместье.

— Понимаю, юноша, — тихо проговорила

леди Ре-гина. — Но как же мне хоть иногда иметь возможность по-лучить весточку от них?

Пожилая женщина задумалась, но вдруг догадка осенила ее лицо.

— Подожди, — приказала она и исчезла в дверях.

Через пару минут в комнату вошли Регина и слуга с клеткой. За прутьями ворковали несколько голубей.

— Я прошу тебя, Флойд, — проговорила леди Ре-гина удивленному юноше, — это почтовые голуби. Они приучены лететь домой. Значит, в наш замок. Иногда, раз в три месяца, присылай мне хоть весточку, сынок.

Флойд принял клетку с голубями. Противоречивые чувства боролись в нем. Но сердце постепенно проникалось жалостью к этой пожилой женщине.

— Пиши мне, Флойд, как здоровье Патрика и Ро-бина, и как девочки мои, …а кстати, не собираются ли они замуж?

— К ним уже много женихов сваталось, — опять горделиво заговорил юноша. — Ирис и Изольда такие кра-савицы! Теперь они к тому же и разбогатели. И их ковры нарасхват. В их мастерской уже ткут по шесть ковров в месяц. Сам герцог… — молодой человек опять осекся и смущенно посмотрел на леди Регину, — в общем, многие хотят купить наши ковры.

— А насчет замужества сестры и слышать не хотят, — продолжил Флойд. — Сам не понимаю почему.

— А я их понимаю, сынок, — задумчиво прогово-рила женщина.

— И не думайте, леди, — догадался юноша, — мо-их сестер никогда не устроят отношения с женатыми муж-чинами!

— Конечно, конечно, — подтвердила леди Регина, — я и не сомневаюсь. Но все же, Флойд, ты пиши мне. Можешь и не говорить ничего сестрам.

— Хорошо, леди Регина, — согласился Флойд и расцвел своей чистой светлой улыбкой. Мир был установ-лен.

— Постой, милый, — опять задержала его женщи-на, — я все-таки напишу девочкам.

Леди Регина присела к столу и стала поспешно пи-сать. Флойд посмотрел во двор, — там ждал его Марк, а потом на посветлевшее лицо экономки. Парню стало при-ятно, что женщина тоже любит его сестер.

— Ну вот, — протянула небольшой свиток леди Регина. — Счастливого пути! И помни про наш уговор. Если письма не будет больше, чем три месяца, — каждый день для меня будет тяжелым испытанием.

— Я понял! — закричал Флойд, уже спускаясь по лестнице.

Когда юноши выехали из ворот, Марк повернулся к брату.

— Давай, почитаем, — предложил он.

— Неприлично читать чужие письма, — возразил младший.

— Неприлично делать из графини наложницу, — воскликнул Марк и вырвал у брата свиток.

«Дорогие мои девочки Ирис и Изольда!

Очень

рада, что вы сделали меня бабушкой, а Аль-мера и Рея — отцами. Берегите малышей. Может, бог даст, смилостивитесь надо мной и когда-нибудь позволите увидеть Патрика и Робина. Сердце мое болит и за вас, и за внуков, и за сыновей. Уже больше года, как нет никаких вестей от Альмера и Рея из Палестины. Если сложат го-ловы на чужой земле, — только вы и мальчики останетесь у меня.

Не забывайте обо мне! Ваша бабушка Регина.

— Ладно, ничего крамольного, — удовлетворился Марк, прочитав письмо, и вернул свиток обратно. Голуби испуганно ворковали у него за спиной.

Тевтонцы

Когда братья Марк и Флойд вернулись, отвезя драгоценности, Ирис загрустила. Она занималась с малышами, а потом садилась у окна и играла на арфе, склонив свою прелестную белокурую головку к струнам. Она часто пела грустную и прекрасную балладу о любви Тристана и Изольды. И столько тоски было в ее голосе, что у всех, кто ее слышал, наворачивались на глаза слезы.

Тристан здесь пробыл много дней,

Все время думая о ней,

Мечтая только об одном,

Как повидаться с ней тайком.

Ведь без нее ему не жить.

Их участь можно бы сравнить

Безрадостную с тем, как тут

Побеги жимолости льнут

К орешнику в глуши лесной:

Когда она с его корой,

Прижавшись к ней, почти срослась,

Легко им вместе: в добрый час!

Но разлучи их, и тогда

Обоим горькая беда:

Зачахнет вдруг орешник тот,

А с ним и жимолость умрет.

И так же сгинем мы, любя:

Ты — без меня, я — без тебя!

— Почему ты такие грустные песни поешь, моя до-рогая! — не выдержала ее сестра. — Что тебя мучает? Ведь у нас все получается! — графиня подошла к сестре и обняла ее за хрупкие плечи.

— Изольда! Скажи мне честно! Только правду, не позволь твоей гордости и обиде победить ее. Ты волнуешь-ся за отцов наших детей? Ведь они на войне, уже больше года! Леди Регина говорит, что от них редко приходят письма. Их крепость в осаде! И я волнуюсь за них! — Ирис стала вытирать крупные слезы.

— Ну, чего ты плачешь из-за этих обманщиков, из-за этих чужих мужей! — начала ее сестра, но потом, по-смотрев на заплаканное лицо сестры, осеклась. — Да, ты права! Я тоже потеряла сон, когда узнала, что они на войне. Оказывается, я люблю этого негодяя, сестричка! Давай бу-дем надеяться на лучшее. Мне от него ничего не надо, вер-нулся бы живой! Но ты вот что послушай! Если бы с герцо-гом Норфолком и графом Фолкхерстом что-нибудь случи-лось, уже давно бы рассказы об этом поползли по замкам.