Железный ангел
Шрифт:
– Не хочешь поведать мне – сходи с милицию и все расскажи ментам.
– Не-а, – шмыгнув носом, паренек опять мотает белокурой головой. – Не пойду. Противно.
– Но пойми, операм нужна информация, иначе душегуба не поймать.
– Все равно, в милицию не пойду. Боюсь. Уж лучше вам расскажу. А вы правда милиционером были?
– Оперативником.
– Я еще выпью, можно?
Вливает в себя содержимое третьего стопарика и вроде бы отмякает.
– Не знаю, с чего
– Ничего, я помогу. Где ты впервые встретил Жанну?
– Жанну… – Костик морщится, и я обреченно готовлюсь к тому, что он опять заревет. Но парнишка сдерживается. – Жанну я встретил… Просто зуб у меня сильно болел. Пришел в стоматологию, районную, которая на улице Коминтерна…
Из его глаз текут слезы.
«Ничего, – думаю я, – поплачь, малыш. Если плачешь, значит, и впрямь любил. По-настоящему. Не дай бог потерять любимого человека. Это, брат, куда страшнее, чем умереть самому».
– Она мне зуб лечила, – наивно продолжает Костя. – Вот этот…
Оскаливает зубы и демонстрирует левый верхний клык, как будто иначе ему не поверят. Я не улыбаюсь, еле заметным кивком показываю, что уяснил. Он продолжает:
– Я пригласил ее в кафе. Она согласилась… И мы… стали встречаться.
– И сколько времени вы вместе?
– Почти полгода… У вас в квартире что-то горит?
– Да вроде бы ничего такого нет.
– Может, кто-то накурил?
– Жена на дух не переносит табачный дым, а я давненько уже перестал себя травить. Хочу помереть глубоким старичком. Причем, здоровеньким.
– А как будто дымно, даже глаза ест. Прямо-таки разъедает… Наверное, это мне кажется?
Костик трет кулаками зажмуренные глаза. Я и бровью не веду.
– Похоже на то… Жанна старше тебя?
– На шесть лет. Поэтому она и не хотела, чтобы мы поженились. И мои родители были против. Но я бы все равно на ней женился!
– Шесть лет, – я пренебрежительно машу рукой. – Ерунда. Жена старше меня на одиннадцать лет, а я люблю ее, как в первый день. Даже больше.
– Ну, – обращается он к кому-то невидимому. – Я же говорил!
И тут же обреченно опускает светлую головенку: теперь никому ничего доказывать не нужно. Из его закушенной губы сочится кровь.
Срываюсь с места и галопом несусь в ванную. Возвращаюсь с солидным куском ваты. Хлопчик смотрит на меня мутным взглядом, потом отщипывает немножко и машинально прикладывает ватку к губе.
– Как я понимаю, ты жил у родителей и время от времени наведывался к Жанне?
– Да. Вообще-то они были против наших встреч, приходилось врать, что к приятелю пошел, или еще чего.
– Значит, Новый год ты встречал дома, с родителями?
– Ага. Они считают, что я еще маленький.
– А сегодня ты намеревался отметить с Жанной наступивший 2011-й?
– Ага. Еще позавчера договорились, что в шесть вечера приду к ней… И вот…
– Ты встречал ее с кем-нибудь? Неважно – с мужчиной, с женщиной…
– Нет.
– Как вы проводили время? Гуляли по улице, забредали в магазинчики, кафушки, киношки? Было такое?
Его уши вспыхивают.
– Только в самом начале. А потом стал приходить сюда.
– И сколько времени здесь проводил?
Уши Костика продолжают пылать.
– Час или полтора… Примерно так.
На языке вертится вопрос: «А кроме секса было у вас хоть что-нибудь?», но удерживаюсь. Еще обидится, вообще перестанет отвечать.
– Сам уходил или она выпроваживала?
Задумывается.
– Ну… она говорила, дескать, пора, милый, у меня дела.
– Ты предлагал ей замужество?
– Сколько раз!
– И что она отвечала?
– Что?.. Говорила: «Тебе будет неприятно жить на деньги жены. Сначала нужно встать на ноги, начать зарабатывать, чтобы прокормить семью, и уже тогда…» Я в этом году заканчиваю радиофак…
Расширив глаза, он с изумлением уставляется на меня. Его рот по-детски раскрывается.
– А Жанны нет. Для кого мне теперь зарабатывать?
– Последний вопрос, Костя: откуда у нее эта двухкомнатная фатера?
– Досталась от родителей. Ее отец и мать давно умерли. Жанна однажды сказала, что в их роду долго не живут…
И вот тут он принимается рыдать. Откровенно, не стесняясь.
Встаю, подхожу к окну. Минуты через две оборачиваюсь.
– Ну, поехали, отвезу тебя домой.
Выбираемся на улицу.
Пустынный двор, настороженно-недобрый, забитый припаркованными авто, кажется ночным. Стоведерная бочка тьмы и ложечка желтоватого света.
Вывожу «копейку» на оперативный простор и - по озаренным фонарями дорогам - минут за пятнадцать доставляю паренька к его жилищу.
Я будто опять очутился в своем дворе: вокруг такие же безликие черные дома, чьи бетонные стены ограждают обитателей от холода и тьмы. Кажется, что это крепости, в которых одиноко горят амбразуры или бойницы.
Парень вылезает из моей машинешки и скрывается за дверью подъезда.
Какое-то время неподвижно кукую в «копейке», мысленно пережевывая полученную от Кости информацию.