Железный Феникс 3
Шрифт:
— У меня другая версия, — отвечаю нахально. — Твой страж помер и решил забрать с собой побольше народа. А я так, случайно под клюв подвернулся.
Глаз встречает новость тяжёлым молчанием. Даже двигаться в своей орбите перестаёт.
— Помер, значит, — наконец подаёт голос. — Это многое объясняет. Например, почему ты совсем не походишь на возлюбленных мной кхелотов.
Страдальчески морщусь:
— Ой, только давай обойдёмся без возлюбленных, ладно? Расскажи, как отсюда выбраться, вот
— Легко и просто, — покладисто соглашается глаз. — Назови моё имя.
— Вороний бог?
Ну а что? Я ж должен был попытаться.
Глаз усмехается:
— Настоящее имя. То, которое известно лишь Владыкам.
— Ага! А звезду с неба тебе достать не надо? — интересуюсь раздражённо. — Откуда мне его знать? Мы люди простые, с Владыками вашими сношений не имеем…
— Не моё дело, — отпирается глаз. — Как хочешь, так и разбирайся. У нас, богов, времени навалом.
— У людей зато его нету! — восклицаю совсем уж сердито. — Кончай придуриваться и отправляй меня обратно!
— Ой, всё, — скучнеет глаз. — Ты мне надоел.
Обрадоваться, что всё закончилось, не успеваю. Потому что внезапно оказываюсь в лесу. Высоченные деревья шумят, будто море, и закрывают кронами небо. Только по общей освещённости можно понять, что сейчас день.
Делать нечего. Топаю вперёд. Должен же я, наверное, куда-то прийти!
И почти сразу выхожу на цветочную поляну.
В центре, спиной ко мне, стоит молодая женщина. Она держит в руках букет и что-то напевает.
В душе поднимается ярость. Погоди, воронья морда, ещё встретимся!
Женщина медленно поворачивается и счастливо улыбается:
— Максим!
— Здравствуй, Вера, — отзываюсь обречённо. Сколько ещё этот мир будет использовать мою память в своих целях?!
Женщина освобождает одну руку и протягивает её ко мне:
— Иди сюда, Максим. Я слишком давно тебя жду.
Прикусываю губу и упрямо качаю головой.
— Максим умер двенадцать лет назад, — сообщаю спокойно. — Как и ты. А я Макс. И у меня своя дорога.
— Вот как, — улыбка Веры становится печальной. — Значит, прощай?
Киваю:
— Прощай, Вера. На этот раз навсегда.
Женская фигура взрывается цветочным вихрем.
На миг зажмуриваюсь — и внезапно оказываюсь в сокровищнице.
Здесь так ярко, что глаза хочется закрыть заново. Груды золота и драгоценные камни сверкают так ярко, как никогда не смогли бы в реальности.
Из-за них даже не сразу замечаю, что это помещение представляет собой каменный мешок без дверей и окон.
Ясно-понятно. Снова шутки Вороньего бога. Или это то самое испытание, о котором он болтал?
Тогда, получается, придётся его пройти…
Оглядываюсь кругом — глаза разбегаются. Чего тут только нет — кольца, браслеты,
И всё блестит, сверкает — будто я в сказку попал.
А ведь в самом деле сказка и есть. Хитрая воронья морда явно хочет сбить меня с толку. Ждёт, что сейчас начну хвататься за всё подряд.
Ага, щас!
Если тут что и выбирать, то что-то не слишком заметное. И, конечно, связанное с вороньим культом. Судя по имеющимся у меня знаниям из мифологии, боги такое любят.
Внезапно взгляд цепляется за знакомый предмет. Серебристая фигурка раскинувшего крылья ворона — то ли сломанная брошь, то ли столь же испорченный кулон.
Точно такой, как тот, что лежит сейчас в оставленном мной на квартире Цеада гире.
Моё!
Раньше, чем отдаю себе в этом отчёт, мои пальцы смыкаются на украшении. И тут же в ушах раздаётся звучный голос:
— Я, Владыка Фех Цуд, присягаю на верность Вороньему богу. Да хранит он мой народ так же, как сохраним мы его истинное имя.
И что, даже не назовёт ни разу? Ну вот, я так не играю.
— Я, Азерон, — раздаётся после непродолжительного молчания, — принимаю твой народ под сень своих крыльев. Отныне и вовек.
— Азерон, — бормочу я. И тут же оказываюсь под пристальным взглядом огромного глаза. Цвет его радужки сменился на зелёный.
— Угадал, — без особой радости сообщает бог. — Теперь мне ничего не остаётся, кроме как исполнить твоё заветное желание.
Недоверчиво хмурюсь:
— Слишком уж легко это всё получилось. В чём подвох?
— Его нет, — голос Вороньего бога предельно серьёзен. — Просто у меня слишком мало времени, а условности требуется соблюсти. Так уж у нас, неназываемых, принято.
— Условность — это испытание? — уточняю на всякий случай.
— Да, — соглашается глаз. — Всё равно ты единственный, у кого получилось войти в убежище после Фех Цуда. А лишних тридцати лет на ожидание у меня больше нет.
— А как же «у бога много времени»? — поддеваю Азерона. — Врал, получается?
— Скорее провоцировал, — хмыкает бог. — А теперь перейдём к исполнению…
Останавливаю:
— Погоди. Раз уж мне посчастливилось встретить настоящего бога, то я кое-что должен передать. Не хочешь стать хранителем этой планеты? А то одна Система совсем берега попутала…
— Нет, — радужка глаза бледнеет почти до белого цвета. — Я не смогу этого сделать, хоть с Системой у меня свои счёты. Выслушай и сам всё поймёшь.
— Ладно, — усаживаюсь прямо там, где только что стоял. — Рассказывай.
Взгляд глаза устремляется в пространство поверх моей головы. Кажется, бог прямо сейчас погружается в воспоминания.