Железный Феникс
Шрифт:
— Сбегать не в моих правилах, — просто отвечаю я, входя в круг. И тут же по периметру и над нами, отсекая шум голосов, вспыхивает силовое поле.
Минуту мы с красноглазым пялимся друг на друга, оценивая. По физическим параметрам он явно мне проигрывает. Но как понять, что ждёт меня в магическом плане, — неясно. Да и недооценивать этого типа из-за тощей комплекции
— Ранее вы сказали, — вдруг прерывает советник молчание, — что на совете должны равно присутствовать все заинтересованные стороны. Что вы подразумевали под этим?
Неожиданный вопрос слегка выбивает меня из колеи. К чему это он ведёт? Осторожно отвечаю:
— Разве стороны конфликта не должны выяснять отношения друг с другом публично и в равных условиях?
Рах Шан медленно качает головой:
— Нет. То, о чём ты говоришь, противоречит вашей иерархической традиции. Другой вопрос. Как давно ты виделся с одним из моих сородичей?
Открываю рот, чтобы ответить. И закрываю его снова. Во-первых, раскрывать подробности своей личной жизни я не обязан. К тому же вокруг импровизированной спарринг-площадки греет уши толпа народу. Это нам с Равшаном тут ни шиша не слышно. А вот заинтересованной родне за пределами барьера — очень даже. Нет уж. Меньше знают — крепче спят.
— Не въезжаю, о чём вы толкуете, советник, — нахально усмехаюсь я. — Кроме вас есть ещё кто-то?
Ну и пусть моя ложь видна невооружённым взглядом. Не пойман — не вор, ясно тебе, чистейшество?
Рах Шан чуть прищуривается, будто прочитал мои мысли.
— Ладно, — зловеще произносит он. И продолжает, но уже громовым голосом — так, что, наверное, в доме матриарха слышно. — Да начнётся поединок! По законам Великой Росии и с благословения Церкви Второго пришествия!
Замолкает на несколько секунд. Судя по невнятным силуэтам, просвечивающимся через силовое поле, зрители радостно аплодируют и размахивают руками. Ещё бы! Каждый любит смотреть, как кому-то чистят морду. Главное, чтобы не ему самому.
— Поскольку целью поединка является всего лишь проверка способностей МАКСА Воскресенского, для победы ему достаточно будет меня коснуться, — чуть тише говорит красноглазый. — Его проигрыш будет засчитан, когда я пойму, что он не может этого сделать.
Не «если», а «когда»? Кажется, советник кайзера вовсе не сомневается в моём поражении. И не то чтобы я могу его в этом упрекнуть.
Зато у меня есть отвага. И слабоумие, очевидно, — раз вообще во всё это влез. Но идти на попятный уже поздно, потому что Рах Шан воздевает вверх руки и громогласно объявляет:
— Да начнётся поединок!
«После которого я как следует тебя допрошу,» — тут же раздаётся у меня в ушах чей-то мерзкий издевательский голос. А вокруг одновременно
Дёргаюсь раз, другой — держат крепко.
— А уже после, — Рах Шан движется среди этих нитей легко, словно настоящий паук. — Я как следует тебя расспрошу.
— Два раза обязательно повторять? — хмуро спрашиваю я, одновременно пытаясь вызвать огонь, как получалось у меня раньше. Но полыхает пока что только пониже спины.
— Ты слышал? — притормаживает советник. — Не может быть!
Источник наконец отзывается — неохотно, будто просыпается. Давай, лентяй, работай! Спелёнутая нитями ладонь занимается пламенем. Стоит ей освободиться, резко взмахиваю рукой, выжигая всё, до чего дотягиваюсь. Заполняющие пространство нитки горят как шёлковые. В смысле, медленно скукоживаются и тут же осыпаются пеплом. Ну, хоть палёным не воняют, и то хорошо.
Поджигаю вторую руку — а это, оказывается, весело! — и прохожусь огненным колесом по окружающему пространству. Знай наших, красноглазый!
Со стороны советника доносится сдержанный смешок.
— Поймал! — радостно шелестит его голос.
А моё собственное сердце вдруг останавливается. Равно как и всё вокруг. Пространство осыпается красноватым песком. Нет больше ни силового поля, ни ухмыляющегося противника. Надо мной возвышается каменная пирамида, вершина которой упирается в небо. В центре обращённой ко мне грани напряжённо мечется гигантский зрачок — настолько чёрный, что, кажется, поглощает собой все краски мира.
«Покорись!» — набатом бьёт по моей черепушке. Кости гудят и вибрируют, будто медные колокола. Кажется, моя голова сейчас взорвётся.
Зрачок на пирамиде замедляется — и останавливается прямо на мне. Он ритмично пульсирует, одновременно будто бы сдирая с меня слой за слоем. Одежда, кожа, внутренности — всё втягивается внутрь ненасытной черноты. Боли нет, но ощущение распада выворачивает мозги наизнанку.
«Покорись!» — повелевает невидимое существо. А я чувствую себя таким крошечным и бессильным, каким, наверное, не бывал даже в колыбели. Да что там! В материнской утробе! От меня попросту не осталось ничего — я весь внутри непроглядного мрака…
Нет! Этого просто не может быть! Морок, галлюцинация — но точно не объективная реальность!
Остро хочется себя ущипнуть. Исчезнувшие было мышцы конвульсивно дёргаются. Правая рука сгибается в локте, и я вижу всё ещё работающими глазами по-прежнему объятую пламенем ладонь. Не голые костяные фаланги, как я ожидаю, а самые обычные пальцы. Вторая рука тоже в норме — тело всё ещё не слушается, но я буквально заставляю его двигаться, чтобы в этом убедиться.
«Покорись!» — ещё более требовательно звучит приказ. Но бессовестная тьма больше надо мной не властна.