Железный гром 2
Шрифт:
Хотя, надо признать, скальд из меня был еще тот, особенно учитывая, что оперировать приходилось скупым словарным запасом древних славян. Современный язык Дмитрия использовать тут было бы бесполезно, да и просто опасно для здоровья. А ну, как бы волхвы решили бы, что в Дивислава вселились злые духи и помочь ему может только очистительное пламя огня?! И так, не находя аналогов в древнеславянском, в производственных делах периодически приходилось внедрять «новые», «придуманные» слова и термины. Но каким-то нонсенсом такое мое языковое прогрессорство, надо признать, тоже не являлось. Славяне и раньше заимствовали
Ко мне незаметно подкрался Яролик и отвел от честной компании чуть в сторону.
— Как тебе это? — он повел своей рукой справа на лево, указывая на возвышающиеся то там, то здесь беспорядочно разбросанные кучи грязных и забрызганных кровью трупов, сплетшихся своими конечностями в безобразные клубки.
— Что именно, волхв, ты имеешь в виду?
— Как тебе твоя победа?
— Моя!? Ты о чем?
— О твоей цели, что склонила воинов к походу, о твоем оружии, что прожгло стены, о твоем замысле на этот бой, что был полностью исполнен. Ты, Дивислав, во всем этом с самого начала был головой, настоящим вождем, а Гремислав и другие вои являлись лишь послушными руками, орудиями твоей воли.
— Чудны твои слова Яролик, — начал я говорить, хотя понимал, что волхв во многом прав, но признавать его правоту я пока не спешил. — Я всего лишь подкинул кое-какие дельные мысли вождю Гремиславу, да снабдил нашу дружину кое-каким новым оружием. Признаю, мое участие как прямое, так и косвенное в случившемся сегодня есть, но не стоит меня переоценивать и незаслуженно возносить.
Волхв улыбнулся, вновь окидывая невидящим взором разгромленный «град».
— Ты говоришь, что всего лишь кое-какие мысли подкинул? — Яролик засмеялся каким-то скрипучем и совсем не веселым смехом. — А знаешь ли ты, Дивислав, что твои мысли и слова — это тоже оружие, и какое! Они бывают сильнее, много сильнее и страшнее даже твоего нетушимого огня!
— Я с тобой не согласен, но и оспаривать твои слова тоже не хочу, — решил я закруглить этот стремный разговор.
— Оспаривать МОИ слова?! — Яролик взявшись за мое плечо развернул меня к себе, лицом к лицу. — Знай же, Див, это не только МОИ слова, сходным образом думают и шепчутся многие наши вои, по крайней мере, те из них, кто может видеть дальше собственного носа.
— Да? Удивил! Но хочу тебе сказать, что я никогда, ни словом, ни делом даже не помышлял занять место Гремислава.
— А придется, племянник мой, со временем, очень скором временем, об этом тебе нужно всерьез задуматься. Ты мыслишь — как вождь, ты действуешь — как вождь, ты сражаешься — как вождь! А самое главное — как успешный, осененный богами, вождь! И только слепцы в нашей дружине этого не замечают. И помяни мое слово, очень скоро наши вои просто не пойдут воевать с ворогом без тебя, под началом только лишь Гремислава. Потому как ты не только умный, но и удачливый вождь! Скоро о твоей славе будут слагать былины… конечно, только если ты не сглупишь и не оступишься. А ты слишком умный, чтобы творить глупости.
— Иногда, чтобы быть по-настоящему умным, приходится делать несусветные глупости.
Теперь Яролик над моими словами рассмеялся вполне искренне.
— Вот-вот, и я о том же! Уморил!
Отдышавшись после взрыва безудержного хохота, Яролик дружески хлопнул меня по плечу.
— А теперь пойдем к остальным, поснедаем, да помяним навсегда от нас ушедших. А ты повеселишь старика, да и дружину, своими сказаниями, былью и небылью.
Мы ушли перед самым рассветом. Столица галиндов местами дымилась, а улицы были залиты кровью и неубранными телами, уже начавшими источать смердящий запах смерти. Да простит меня Бог, подумал я, в последний раз бросая взгляд на уничтоженный Менулес.
Глава 5
Август 247 года — февраль 248 года
Галинды были окончательно разгромлены, практически стерты с лица земли. И теперь наш вождь «вострил лыжи» двинуться назад, домой. Но от меня ему так просто было не отделаться, ведь еще оставались другие, непокоренные нами балтские племена и с ними надо было что-то решать. Да и многие из драговитов, почувствовав вкус победы, ратовали за дальнейшее продолжение похода.
Наложенная после лёгкого ранения на левую руку повязка скрывала половину предплечья вождя. Также была перебинтована кисть правой руки, поэтому воевать Гремислав сейчас был способен разве что головой и ногами. А пользуясь головой в таком качестве лучше бы использовать мозг, но не зубы или «чугунный» лоб. Затевая этот разговор, именно на разум Гремислава я и рассчитывал, надеясь, достучаться до куда надо.
— Вождь хочу с тобой переговорить по-родственному…
— Ну давай, нетий (племяш)
— Так вот, стрый как ты думаешь, когда галинды снова придут к нам мстить?
— Думаю, после учиненного им разгрома нескоро. А к чему ты это спрашиваешь? — вождь аккуратно почесал повязку с раной.
— Есть у меня мысль, как сделать так, чтобы они к нам вообще никогда с оружием не приходили проливать кровь. Даже наоборот, можно сделать так, чтобы галинды и другие змеепоклонники сражались на нашей стороне с нашими новыми врагами.
— Хм… Ну давай, излагай дальше.
— Часть наших войск мы должны оставить на захваченных землях, подведя под твою длань не только уже разбитых галиндов, но и другие родственные им племена.
— Ха! — вождь улыбнулся, — ты думаешь я об таком не мыслил? А кто семьи оставленных здесь воинов кормить будет? Ты что ли?
— Мы! И я, в том числе по мере своих сил. Во-первых, вождь, благодаря изобилию производимых нами железных топоров мы с недавних пор удвоили усилия по вырубке леса для получения полей под засев.
Здесь, с точки зрения исторического процесса, если, конечно, я его правильно помнил и истолковывал, речь идет о так называемом «подсечно-огневом земледелии» практикуемом людьми еще со времен неолита. При таком способе хозяйствования землю расчищали от лесного покрова путем его срубания и выжигания. Образующийся пепел обогащал землю минеральными солями, что в течении нескольких лет позволяло получать на таком участке очень высокие урожаи. Однако потом такое истощенное поле приходилось оставлять под паром лет на десять, пока на нем снова не возникала поросль.