Железный канцлер
Шрифт:
В зачет шло, действительно, все: и то, что государю ангел «нашептал», что есть заговор, что ни один из заговорщиков, как не стремился поднять руку на царя, у него ничего не выходило. Упоминался эпизод с воскрешением Безбородко. Было написано в духе «нельзя говорить с утверждением, но слишком много эпизодов, чтобы не только задуматься, но и уверовать».
Император был деятельным и, чтобы показать государю, что без него и муха взлететь не может, я таскался к Павлу даже со статьями в газеты. Это позволяло создать у монарха иллюзию, что именно он принимает решения, что, как и было ранее, слово государя звучит громче
Тут был и психологический момент. Если человек во время стресса только и думает о том, что он сделал не так, или чем заслужил такие кары от Господа, то обязательно найдет причины в себе, и займется самобичеванием, переживанием о своей несостоятельности. Нет, такой государь России не нужен. Холодный разум, или, учитывая некоторую специфику Павла, которая полностью не испарилась, просто разум, — вот что должно руководить политикой нашей Богоспосаемой страны.
И вот я вновь в кабинете государя и снова готов его расстраивать. Но никуда от этого не деться. Некоторых личностей «под шумок» нужно убирать с политической арены, чтобы после не строить многоуровневые интриги. Речь шла о Кутайсове.
— Не верю, не хочу в сие верить! — не кричал, а вполне спокойным голосом, с нотками рассудительности, несмотря на сказанные слова, проговаривал Павел Петрович.
Он держал в руках государственную печать и с десяток бланков гербовой бумаги с подписью его, императорской. Между тем, более на бланках не было ничего. Вписывай себе хоть титул падишаха, и вот, документ готов.
Во время осуществления заговора часть гвардейских офицеров, в данном случае, все сплошь преображенцы, были посланы к Кутайсову. Не мной, это был часть общего плана заговорщиков. Им нужны были факты, чтобы очернить Павла, и многие знали, что в доме Кутайсова такие улики можно найти.
Именно брадобрей был наиболее ненавистным обществу вельможей при Павле. Иван Павлович Кутайсов олицетворял ложность правления Павла. Если государь так обличал фаворитизм Екатерины Великой, то почему Турчонок-брадобрей, не занимания никакого видного поста в государстве, номинальная должность камердинера не в счет, имеет столько возможностей и часто принимает решения за самого императора? Откуда бешенные богатства турчонка?
Так что Кутайсова нужно было убирать уже потому, что общество после всего этого театрального представления, должно увидеть перемены, но и порядок, беспристрастность в правосудии.
— И что, есть ли указы, что написаны не мной? — спрашивал Павел Петрович.
— Взгляните, Ваше Величество, — я протянул еще один лист.
Там было выведена дарственная на немаленькое имение в Нижегородской губернии. Кутайсов хотел «облагодетельствовать» какого-то неизвестного дворянина большим, на пятьсот душ, имением. Что это? Да, просто — дворянин тот лишь подставное лицо, чтобы не светить морду Кутайсова [есть свидетельства, что после убийства Павла, при обыске в доме Ивана Петровича Кутайсова, действительно, были найдены государственные печати и чистые листы бумаги с подписью императора, но это могла быть и провокация, чтобы подставить фаворита Павла].
Он сам себя и утопил. Слишком брадобрей попутал берега. Я, признаться, был готов подложить ему те же самые листы с подписью, идеально подделанной одним умельцем, так как знал из послезнания,
А еще, чтобы точно утопить Кутайсова и захапать его теневой бизнес в виде многих имений, которые, якобы, не его, я подложил письмецо от турчонка, которое он пишет Мадам Шевалье. Что более всего может обидеть и оскорбить закомплексованного мужчину, коим и являлся Павел? Правильно, указание о некоторое несостоятельности в сексуальном отношении. Вот Кутайсов и пишет Шевалье, чтобы она потерпела, мол, понимает, как противно с Павлом, но это нужно для них двоих, для брадобрея и французской шлюхи-актрисы-шпионке. Но эту бумагу Павлу покажу не я.
Кутайсова не было на месте во время активной фазы заговора, и заговорщиков брали уже тогда, как те разгромили дом и нашли-таки доказательства преступлений турчонка.
— Что предлагаете? — спросил Павел, бросая листы с его подписями на стол и провожая их брезгливым видом.
— Конфискация имущества, ссылка в Сибирь, Ваше Величество, — сказал я.
— Все вам имущество забирать, Михаил Михайлович, — пробормотал император, задумался и решительно сказал. — Все конфисковать, провести расследование. Но я должен увидеть его, я пойму, когда Ванька лжет.
— Безусловно, ваше величество. Ивана Павловича уже везут к вам, он хотел удрать заграницу, — сказал я.
— Куда? — удивился император.
— Во Францию, — отвечал я, озвучив собственные, Кутайсова, признания.
Он бежал, так как узнал, не без моей помощи, что его идут убивать, а император уже убит. Вот и стартанул цирюльник с теневыми миллионами за границу.
В целом, я подсчитал, сколько может быть конфисковано денег в казну и пришел к выводу, что с теми моими вливаниями, которые я наметил уже давно, весьма недурственно получается. Порядком девяти миллионов рублей. Если получится еще заполучить деньги Жеребцовой, о которых рассказал на исповеди перед смертью Уитворт, выходит более одиннадцати миллионов. Такое вливание средств при реформировании системы управлении поможет не только смягчить результаты изменений, но и сразу задать некоторый ритм работы министерствам.
— Ну хоть не в Англию бежал, и на том спасибо, — Павел выдавил из себя мучительную ухмылку.
Посчитав, что тему с Кутайсовым нужно заканчивать, увлекать императора иным, я стал раскладывать сшитые в папки листы бумаги. Приходило время реформ и у меня уже давно все подготовлено.
— Что, министерствами своими будете меня вновь бомбардировать? — спросил Павел, следя за моими манипуляциями.
— Ваше величество, но не так важно название, сколь сущность, — сказал я, подавляя в себе усталость от спора.
Я не нашел рациональной причины, почему нельзя назвать новый орган управления министерствами. Вполне привычное для меня название, более распространенное в мире, чем компиляция со Швеции — коллегии. Ну пусть это будут коллегии. Важнее степень ответственности, скорость принятия решений и работоспособность.
— Вы мне скажите, все же, а что меняется? — спросил император.
— Приходит система управления. Кабинет министров — это исполнительная власть, она исполняет закон, министр ответственный перед вами, за то сферу деятельности, министром которой является… — объяснял я.