Желтая долина, или Поющие в терновнике 4
Шрифт:
Англичанин был весь мокрый от пота.
Ему кое-как удалось, втянув в себя скользкую шею, вырвать голову из этого страшного кольца.
Боксеры мгновенно разъединились, но разрыв этот был так силен и внезапен для обоих, что англичанин, не сумев сохранить равновесия, шлепнулся на ринг в сидячем положении, а Брайен мелкими и частыми шажками пошел в противоположную сторону.
Но вдруг…
Ирландец как-то нелепо взмахнул рукой и грузно упал на ринг, на спину.
Несколько раз Шоу делал усилие, чтобы подняться и
– Пять, шесть, семь, – принялся отсчитывать секунды рефери.
Но девятой секунде англичанин наконец-то поднялся, размазывая боксерской перчаткой по своему страшному лицу пот и кровь.
– Восемь…
Брайен делал судорожные движения, чтобы подняться, однако это ему так и не удалось.
– Девять…
– Стоп! – воскликнул рефери, подняв руки вверх. – Перерыв.
И лишь только одна секунда спасла ирландца от поражения.
Его секунданты бросились к нему, желая помочь своему подопечному подняться на ноги.
Но он коротким движением руки остановил их и, тяжело вздохнув, произнес:
– У меня сломана нога…
По залу пронесся вздоху изумления.
– Что? – не понял секундант.
– Нога сломана, – упавшим голосом повторил Брайен. – Но… Что это?
Один из секундантов нагнулся и поднял с ринга маленькую, растоптанную ногой Брайена, скользкую кожуру от банана…
Невольно взгляды зрителей обратились в сторону Томпсона.
Он направлялся к выходу с обычным для себя важным и чуточку надменным видом. В руке у него было несколько желтых бананов – то, что осталось от грозди…»
Когда аббат завершил свой рассказ, ресторан уже закрывался. Последние посетители выходили оттуда, официанты убирали со столов приборы и гасили свечи.
Аббат поднялся.
– Ну что – может быть, немного прогуляемся? – предложил он Лиону.
Тот, подумав, согласился.
– Хорошо…
И они, выйдя из двери ресторана, неспешно пошли по улицам ночного Лондона.
Перед ними, позади них и сбоку плыло великое множество огней – проезжавшие автомобили и автобусы слепили их фарами, Неоновые огни рекламы, казалось, взбесились – от их пестроты и постоянной переменчивости рябило в глазах.
Город жил своей обычной ночной жизнью, и никому не было дела до провинциального католического священника, прибывшего в Лондон, его приятеля.
Они шли вдоль улицы.
Некоторое время и О'Коннер, и Лион молчали. Затем Хартгейм, видимо, только лишь для того, чтобы поддержать разговор и как-то отвлечься, спросил:
– А что было потом?
Аббат не понял вопроса.
– С кем?
– С этим Брайеном.
О'Коннер с горечью произнес:
– Как и следовало ожидать, ему было засчитано полное поражение, и англичанин стал победителем. Не стоит и говорить, как сказочно обогатился на своих ставках его тренер и покровитель Брайена
Лиону очень хотелось сказать собеседнику что-нибудь приятное, и потому, немного подумав, он не нашел ничего лучшего, чем предположить:
– Надеюсь, что теперь победа будет на стороне ирландцев…
Тяжело вздохнув, Джон согласно кивнул.
– Да, и мне тоже хочется в это верить… Когда и эта тема была исчерпана, Лион, покачав головой – не словам аббата, а каким-то своим мыслям, которые неотступно преследовали его, вновь замолчал.
Они прошлись до угла, после чего, постояв на перекрестке, словно размышляя, идти ли им дальше, не сговариваясь, развернулись и пошли обратно.
Наконец, Лион несмело спросил:
– Какие у нас на завтра планы?
Этот вопрос оживил О'Коннера.
– Да, как раз об этом я и хотел бы с вами поговорить.
Лион прищурился, словно бы от яркого света – хотя теперь проезжавшие навстречу автомобили уже не слепили его фарами, и световая реклама не казалась Хартгейму такой назойливой и настырной.
– Я весь внимание…
– Ведь, если как следует разобраться, – начал О'Коннер, – если как следует разобраться, мы не подготовились к этой поездке должным образом…
В этот самый момент Лион поймал себя и своего собеседника на том, что вот уже целый день они настойчиво обращаются друг к другу исключительно на «вы», хотя уже неоднократно общались запросто.
Видимо, ответственность предстоящего мероприятия настраивала их на серьезный лад, а серьезности всегда сопутствует такая форма обращения друг к другу.
Лион наморщил лоб.
– Подготовиться? Вы сказали – подготовиться?
Джон закивал в ответ.
– Да.
– Необходимо все самым тщательнейшим образом продумать.
– Простите, мистер О'Коннер, но я не совсем понимаю ваши слова – что значит продумать?
– Например, куда именно будет подложено взрывное устройство…
– А-а-а… – протянул Хартгейм таким тоном, будто бы знал об этом и сам, но только позабыл. – Теперь понятно.
Неожиданно аббат обернулся к собеседнику и произнес – лицо при этом у него стало очень серьезным:
– С одной стороны, взрыв должен быть достаточно мощным – ведь я получил взрывчатку большой силы… А с другой – я уже в который раз повторяюсь, акция должна обойтись без человеческих жертв.
– Вы хотите сказать, что надо продумать, куда именно подложить это? – спросил Лион, не в силах выдавить из себя страшное слово «взрывчатка».
Джон наклонил голову в знак согласия.
– Именно, мистер Хартгейм… Именно. Немного поразмыслив над словами собеседника, Лион обескураженно произнес:
– Да, насколько я понимаю, задача не из легких… Ведь с одной стороны, если я правильно понял замысел ваших друзей из ИРА, – с одной стороны действительно должен прозвучать мощный взрыв… А с другой – без человеческих жертв.