Жёлтая магнолия

Зелинская Ляна

— Сколько лет вы здесь работаете? — спросил маэстро, рассматривая на шкафы, заполненные журналами с медицинскими записями.

Журналы, пронумерованные по годам, занимали всё пространство внутри этих шкафов и казалось, что тут хранится информация не менее, чем за двадцать последних лет.

— Три года я главным доктором. Но я и до этого тут работал, почти десять лет.

— Значит, вы должны быть знакомы, — произнёс маэстро удовлетворённо. — Скажите, маэстро Бонмарио, а каких пациентов лечил доктор Гольдони?

Доктор внезапно

растерялся, но тут же пришёл в себя.

— Так вы поэтому здесь! Я, конечно, понимаю. Всё это, разумеется, прискорбный факт, — пробормотал доктор. — Но, что поделать, мы же не можем отвечать за разгильдяйство подрядчиков! Но теперь мы удвоили охрану, и уверяю вас, больше такого не повторится…

— Какой ещё «прискорбный факт»? — перебил его маэстро.

— Побег…

— Побег? Чей побег? — маэстро впился в доктора немигающим взглядом.

— Доктора Гольдони.

— Что значит «побег»? А разве доктор Гольдони не скончался от чумы несколько лет назад? Разве он не мёртв?

— Э-э-э… Ну, не совсем… — пробормотал доктор как-то растерянно.

— И как, по-вашему, он может быть «не совсем мёртв»? — криво усмехнулся маэстро.

— Это гильдия лекарей так решила всё преподнести, не афишировать всю эту историю, чтобы не наносить урон репутации больницы. Сами понимаете, вряд ли можно ожидать щедрых пожертвований заведению, в котором так долго работал подобный человек. А вообще-то доктор Гольдони жив и последние годы был нашим пациентом.

— Пациентом?! — кажется, по-настоящему удивлённым маэстро выглядел впервые.

— Да… Видите ли… Вся эта история с опытами…

— С какими ещё опытами? — маэстро придвинулся чуть ближе, оттеснив доктора к шкафу. — Будьте добры, сделайте так, чтобы мне не приходилось тянуть из вас клещами каждое слово!

— Он… он проводил опыты над больными, ещё, когда работал в больнице при монастыре святой Лючии, — с готовностью ответил доктор, отступая к шкафу. — Об этом стало известно, кто-то пожаловался… и… и его отправили сюда. Так сказать, с глаз долой, а дело замяли. И он был тут главным доктором. Всё вроде утихло, но он снова начал проводить опыты, и в итоге погибло несколько пациентов. Сами понимаете, такое нельзя оставлять безнаказанным…

— И вы, разумеется, поступили, как гуманист и донесли на него? — усмехнулся маэстро.

— Я… я… Я лишь уведомил Совет… К тому же у маэстро Гольдони случился припадок, так что нам его пришлось изолировать… И он получал здесь надлежащее лечение и покой, вы не подумайте, это ради его же блага!

— Ну, это совершенно не подлежит сомнению, — ответил маэстро с некоторой долей сарказма. — И как же он сбежал?

— Из-за ремонта. Семья Ногарола щедро пожертвовала на ремонт больницы. А рабочие… кто бы мог подумать! Они забыли свой инструмент неподалеку от его палаты. И он как- то смог через решётку дотянуться до лома, взломал замок, убил охранника и выпустил ещё двух пациентов, которых раньше лечил. И они сбежали.

— А

кто эти пациенты? Мне нужны имена.

Доктор взял журнал, полистал и, придвинув очки поближе к переносице, прочёл:

— Клара Луцци и Серджио Манзотти.

— Покажите мне записи доктора Гольдони на этих пациентов, и поживее, — приказал маэстро, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

Доктор обернулся к шкафам и принялся судорожно перебирать пальцами корешки книг, бормоча себе под нос даты. Наконец опустился на колени и достал из нижней части шкафа толстый потрёпанный журнал.

— Вот! — он торжественно водрузил его на стол и нашёл нужную страницу.

Маэстро пробежался глазами по записям, перевернул несколько листов, а затем достал из внутреннего кармана какую-то бумажку и обернулся к Дамиане.

— Подойдите, монна Росси. Посмотрите, вы не находите ничего странного?

Старый разлинованный карандашом журнал был испещрён мелким убористым почерком доктора Гольдони. А рядом на столе маэстро разгладил ладонью назначение, по которому Джино Спероне покупал в аптеке риоль. И назначение было написано тем же самым почерком.

— Это же… его почерк? Да? — хрипло переспросила Дамиана.

— А наш доктор-то оказывается живее всех живых, — произнёс маэстро как-то зловеще и захлопнул журнал. — Значит, это он отправил бедолагу Джино к праотцам. Быть мёртвым иногда очень даже удобно. Журнал я забираю, как улику. Маэстро Бонмарио, скажите, в этом здании, есть подвал с печью?

— Д-да… Есть, — доктор побледнел.

— Мы должны её осмотреть.

— Я только… сейчас… нужны ключи… Сейчас… сейчас! После того случая… мы теперь всё запираем, — доктор достал из сейфа связку ключей.

— Какого случая?

— С убийством охранника.

— А как всё произошло? — спросил маэстро, едва сдерживая раздражение. — Хотелось бы услышать полную версию событий.

— Да-да! Сейчас! Идёмте, — доктор направился в коридор, нервно перебирая ключи на связке.

По дороге в подвал он рассказал подробности побега. Как доктор Гольдони взломал решётку ломом и открыл дверь. Затем выпустил ещё двух человек. Он прекрасно ориентировался в устройстве больницы, поэтому без труда прокрался и убил охранника, забрал его ключи и одежду, а тело засунул в печь в подвале.

Спускаясь по лестнице, Дамиана уже ощущала её — тьму. Вот она, повсюду. Даже без милости Светлейшей, она видела, что стены подвала будто покрыты толстым слоем пепла. Он шевелился и падал на пол, растворяясь и превращаясь в чёрный дым.

— Это здесь, — прошептала Дамиана, дотрагиваясь до локтя маэстро, — это тот самый подвал, с тайником.

— Да, я вижу, — ответил маэстро и направился прямиком к печи.

Всё было в точности, как в её видении: кирпичная кладка, и дверцы, и печь. Она подошла к стене и безошибочно вытащила тот кирпич, за которым был тайник. Но сейчас тайник оказался пуст.