Жёлтая магнолия
Шрифт:
Миа положила подарки: плитку табака, мешочек кофе, конфеты и золотую монету с гербом Альбиции. Благо маэстро понял с полуслова, когда она сказала, что идти без подарка к маме Ленаре будет проявлением неуважения. И судя по цепкому взгляду, каким старая цверра окинула подношения, с монетой маэстро точно не прогадал.
Миа смотрела на маму Ленару, лицо которой избороздили глубокие морщины, на её коричневую кожу, будто выдубленную солнцем, и думала, как лучше подступиться к тому, зачем она пришла? Что именно ей рассказать?
И Миа, выдохнув с облегчением, рассказала ей правду. Про
Мама Ленара молча слушала, чуть склонив голову и едва заметно покачиваясь, будто в трансе, отчего монеты в её косичках тихо позвякивали в такт. Она смотрела перед собой, брала карты и раскладывала их вокруг той, что в середине. Вокруг Солнца. И когда Миа замолчала, закончив рассказ, а круг из карт был завершён, она наконец произнесла:
— Пусть он придёт. Сегодня вечером. Сюда. Я буду с ним говорить.
— Сюда?! — удивлённо спросила Миа. — Но он не приплывёт сюда! Это же опасно! Он не согласится!
Мама Ленара посмотрела на Дамиану, покачала головой, и произнесла уверенно, с каким-то подобием улыбки:
— Если ты попросишь — он приплывёт, — она сгребла карты и добавила: — Скажи — пусть не боится. Его никто не тронет. Я так сказала. Пока будет Ночь Светлейшей, никто его не обидит. Так что приведи его.
— А обо мне? Что ты скажешь обо мне? — спросила Миа. — О королевах, что мне выпали?
— Иди пока, готовься к празднику. Потом и с тобой буду говорить. Позову… Ближе к ночи, — и она снова открыла плошку с углями.
— Это пока версия, но я решил, что ты должен знать…
— Что?! Кариссимо, да ты в своём уме?! — Лоренцо был в ярости. — Ты всерьёз считаешь, что этих путан убивают по поручению дожа?!
Райнере ожидал такой реакции. Едва лодка Жильо скрылась за поворотом канала, он нашёл Лоренцо, который собирался отплыть на встречу в Совет и вызвал на этот разговор к себе в кабинет. Запер дверь, налил ему марсалы и коротко изложил свои подозрения.
В разговоре с Дамианой он озвучил не все версии. Об основной он умолчал.
— Послушай, Ренцо, я понимаю, что такого ты точно услышать не хотел, но… просто попробуй допустить такую возможность. Посмотри на факты, — Райно скрестил руки на груди и говорил медленно, словно хотел достучаться до разума брата. — Кто-то совершает цверрский обряд возвращения к жизни. У этого кого-то есть доступ к саду во Дворце Дожей, возможность похищать и убивать в тайном месте, провозить тела по городу, не будучи пойманным, а ещё врач, который делает всю эту грязную работу. Пусть это и не доктор Гольдони, но это кто-то, связанный с медициной, возможно его помощник. Констебли ничего не видят и не знают, а может… не хотят видеть? Если им заплатили…
Райно подошёл к карте и обвёл рукой бумажки с заметками.
— Какой-то сумасшедший одиночка не смог бы сделать всё настолько чисто, не оставив никаких улик. Цверры? Они, конечно, могли помочь, но заказчик… Заказчик тут кто-то другой. Дорогие спички в руках Джино Спероне… Отличная говяжья вырезка, которой накормили мастиффов синьора
Лоренцо стянул галстук и повесил его прямо на микроскоп. Его лицо даже немного перекосилось от гнева и, подойдя к карте Альбиции, он некоторое время бессмысленно смотрел на бумажки, а затем повернулся к Райно и произнёс голосом полным сарказма и раздражения:
— Ты хочешь сказать, что догаресса Оттавиа втайне от своего мужа пытается таким странным образом вернуть к жизни свою дочь Софию?! Таким вот глупым способом?! О, Мадонна, Святая Дева, да это худшее, что я от тебя слышал! — воскликнул Лоренцо. — А ты ведь говорил мне немало всякой ерунды! Святые мощи! Как ты только додумался до такого?! Синьора Оттавиа не так глупа, чтобы поставить Бартоломео в такое шаткое положение!
— Она могла просто не подумать о том, что эти убийства бросят тень на её мужа. Но ты сложи факты, кариссимо, — не унимался Райно. — Сколько её дочь уже в беспамятстве? Девять месяцев? И что делала догаресса всё это время, чтобы вернуть её к жизни? Да всё, что могла! Иноземные лекари, лекарства со всех концов света… У её кровати каждое утро играет скрипач! Свежие цветы с материка… И три маэстро медицины сменяют друг друга, дежуря у её постели круглосуточно. Догаресса пожертвовала базилике немалые деньги, чтобы славословия о здравии Софии пели каждый вечер. Скажи, на что ещё может пойти синьора Оттавиа ради своей дочери?
Лоренцо посмотрел на Райнере хмуро, а затем налил себе ещё марсалы и залпом выпил рюмку, а затем ещё одну.
— Жена дожа? Убийца? — спросил он хрипло и опустился в кресло. — Да провались ты всё под воду! Ты понимаешь, что если ты где-то болтнёшь об этом — такая правда утопит всю семью дель Торре? И нас утащит за ними прямиком на дно! Жена дожа — убийца! Да Ногарола тысячу свечей поставит в благодарность за подобную женскую глупость! Он только и ждёт, что мы оступимся!
— Женщина ради жизни ребёнка может пойти и не на такое. Ренцо, послушай, — Райно опёрся ладонями о поверхность стола и наклонился к брату, — жертв должно быть семь, и если я всё верно рассчитал, то завтра-послезавтра убийство повторится. Но ты можешь его предотвратить. Иди и поговори с Бартоломео. Расскажи о возникших подозрениях и об угрозах.
Он смотрел на брата и думал, не ошибся ли?
Дочь дожа — красавица София дель Торре — в конце прошлого лета должна была выйти замуж за одного из сыновей герцога делла Ровере. Сколько усилий было потрачено, чтобы примирить два враждующих дома…
Как так вышло, что на свадьбе в её блюдо попал кусочек иглобрюха, этого не знает никто. София лишилась чувств и больше уже в себя не приходила. И что только ни делали убитые горем родители — ничего не помогало. Вражда домов возобновилась с небывалой силой и грозила поглотить всё вокруг.