Жёлтая магнолия

Зелинская Ляна

Райно взглянул на часы — Витто и Матео ещё не вернулись от вдовы Гольдони. И Жильо всё ещё нет. Нетерпение пополам с раздражением достигли своего пика.

Он достал бумагу, написал две записки, запечатал и заклеил воском. Дёрнул ленту звонка, и через минуту в дверях появилась экономка.

— Монна Джованна, будьте добры, принесите вазу с яблоками и поставьте её вот сюда, — он указал на кофейный столик.

— Синьор? — экономка склонила голову, будто пытаясь получше расслышать распоряжение. — Принести сюда?

— Совершенно верно. А вот эти записки велите срочно

доставить синьоре Перуджио, а эту монне Риччи. Скажите пусть пришлёт свою портниху к закату, там всё написано. И как только появятся Жильо и монна Росси — немедленно доложите.

Глава 18. Марджалетта, ночь и дождь

Жильо вернулся ближе к вечеру, когда стрелки на часах в доме Скалигеров перебрались во вторую половину дня и Райнере уже весь извёлся от мучительного ожидания.

Но монны Росси с его подручным не оказалось. Райнере увидел его лодку из окна, и сердце сразу дёрнулось как-то нехорошо.

Она не вернулась…

И какого дьявола он не в себе?! Ну не вернулась, и что? Он же, кажется, именно на это рассчитывал…

Но внезапно его затопила какая-то совершенно иррациональная злость. Он быстрым шагом пересёк кабинет и только на лестнице вдруг вспомнил, что трость взять забыл. Вспомнил и остановился. Как такое может быть? Стоит ему подумать об «этой чёртовой гадалке», как нарёк её Лоренцо, так он сразу же забывает о боли?

В первый раз он подумал, что это случайность. Второй раз — совпадение. Но третий…

Третий раз — это закономерность.

— Вернётся — запру в комнате. И замок поставлю такой, чтобы не открыла, — пробормотал он и спешно спустился вниз.

Жильо стоял, не зная куда деть руки, и видно, что волновался, то и дело двигая котелок на голове то на бок, то на затылок.

— Я говорил ей, капо, что вы ожидаете её с ответом. Но она сказала: пусть ничего не боится и плывёт сюда. А я бы не стал туда соваться — всё это смахивает на западню. Там настоящий шабаш, и все с ножами. У них там какой-то праздник, весь остров кишит головорезами и ворами, и я думал, что и ног не унесу.

— Но унёс же? — нетерпеливо перебил Райнере.

— Ну дык, да, унёс. Ещё и сопровождающего дали, сказали, он будет ждать нас у Понте-дель-Реджо.

— Вот и хорошо. Оставайся здесь.

Его отговаривали от этой поездки даже слуги, и в их словах было здравое зерно, с которым он внутренне был согласен. Но Райнере и сам не мог объяснить, что толкало его вперёд. Да, безусловно, это профессиональное любопытство. Ну, а что же ещё! Ему необходимо выяснить из первых уст всё про цверрский обряд. Других рациональных причин добровольно отправиться в Марджалетту он не нашёл.

Райнере набросил дождевой плащ и спустился в лодку. Небо хмурилось, нависая тяжёлыми тучами, и ветер становился сильнее. Этот ветер, дующий с юга и именуемый в лагуне чирокко, в конце весны всегда приносит дождь и нагонную волну, и вода в городе поднимается. Хорошо бы вернуться засветло.

Но когда они, наконец, добрались до Понте-дель Реджо, сумерки уже начали

сгущаться. Их маскарету перехватил молодой цверр в чёрной жилетке и рубашке, подбитой золотым кантом. Он появился откуда-то прямо из кустов, взобрался в лодку с ловкостью цирковой обезьяны и, усевшись на носу, достал нож и принялся что-то строгать из деревянной заготовки. Золотая серьга в его ухе покачивалась в такт движениям лодки и, наблюдая за этим юным хищником, Райно подумал, что он ведь едет в Марджалетту даже без оружия — а не безумие ли это? Учитывая планы Лоренцо в отношении гетто, да, это точно безумие!

Ночь опускалась, смешав воду и небо, и серые кусты, но даже при свете дня Райно всё равно не смог бы запомнить их маршрут, проходящий по узким протокам, среди бесконечных зарослей тальника. Кажется, они плыли долго, в какой-то момент их сопровождающий забрал весло у Жильо и сам принялся направлять маскарету по тёмной протоке, пока она внезапно не ткнулась носом в мягкий ил.

— О-па! — воскликнул цверр, ухватившись за одну из веток, запрыгнул на берег, и ловко поймав швартовочный трос, подтянул лодку к причальному бревну. — Прибыли!

Сквозь ветви доносились шум и музыка: играла мандолина, кто-то пел и хлопал в ладоши. И пройдя за сопровождающим между ветвей, Райно увидел большую поляну, на которой горел костёр. Запах жареного мяса разносился в ночном воздухе, и на площадке возле костра девушка в красной юбке виртуозно танцевала с бубном в руках.

Райно вглядывался в силуэты, пытаясь узнать Дамиану в одной из женщин, стоящих вокруг костра, но сопровождающий махнул рукой следовать за ним. Они прошли по узкой тропе вдоль берега, держась за сплетённое из ветвей тальника ограждение, и свернули куда-то в темноту, к воде, на которой у широкого причала была пришвартована большая лодка с шатром.

— Мама Ленара вас ждёт, — произнёс сопровождающий и отступил обратно в темноту, а Райнере шагнул на палубу, где горел висящий на крюке фонарь.

В тот же момент из шатра ему навстречу вышла Дамиана, держа в руке ещё один фонарь. Он бы её и не узнал, не будь она так близко: цветастая юбка, украшенная множеством оборок, красный жакет с бахромой, волосы убраны в высокий тюрбан, а в ушах покачиваются длинные серьги.

И взгляд… уверенный, с вызовом. Как будто здесь, в этой богом забытой дыре посреди лагуны, она чувствовала себя защищённой и ничего не боялась.

Дамиана усмехнулась ему лукаво, так как умела только она, этой усмешкой притягивая его взгляд к родинке над губой, и произнесла с какой-то нарочитой церемонностью:

— Маэстро? И вот вы здесь! Добрый вечер. Прошу, входите, — она отдёрнула полог, сделав рукой пригласительный жест, — за неимением дворецкого, сгожусь и я. Принимать ванну и переодеваться не обязательно. Ужин будет позже. Оленину с супом я, конечно, не обещаю, но мясо Джакомо умеет готовить божественно.

Она явно над ним насмехалась, припоминая тот самый обед в палаццо, но Райно вдруг подумал, что будь он проклят, если не рад этой встрече! И всё вдруг стало просто: она здесь, рядом с ним, и ему не нужно сомневаться или волноваться…