Желтоглазые крокодилы
Шрифт:
«Ой-ой-ой, пора прощаться! Жозефина испепеляет меня взглядом. Я перезвоню».
Ирис захлопнула телефон.
— Ты что, сердишься?
— Да. Я сержусь. Сначала ты врываешься ко мне без предупреждения, отрываешь меня от работы, а потом, когда читаешь мой текст, ты отвлекаешься на разговоры с какой-то кретинкой да еще надо мной насмехаешься! Если тебе не интересно то, что я пишу, не мешай мне, ладно?
В ней клокотал гнев Флорины.
— Я думала, тебе пригодится мое мнение.
— Я обойдусь без твоего мнения, Ирис. Дай мне возможность спокойно писать, и когда надо будет, я тебе все покажу.
— Ладно,
— При условии, что ты не будешь отвечать на телефонные звонки.
Ирис кивнула, и Жозефина отдала ей компьютер. Ирис молча принялась читать. Ее телефон зазвонил. Она не ответила. Когда закончила, внимательно посмотрела на сестру и сказала: «Хорошо. Очень хорошо».
Жозефина снова чувствовала себя спокойно и уверенно. Пока Ирис не добавила:
— Хорошая идея побриться наголо. Удачный трюк!
Жозефина не ответила. Она думала об одном: как бы скорее вернуться к работе.
— Ты хочешь, чтобы я сразу ушла?
— А ты хочешь остаться?
— Нет… наоборот, мне приятно, что ты относишься к этому так серьезно.
Она взяла сумку и мобильник, поцеловала сестру и вышла, оставив за собой настырный запах духов.
Жозефина заставила себя проводить ее до входной двери, затем, вздохнув, вернулась на кухню. Села писать продолжение, но было поздно: в голове шаром покати, ни одной мысли.
Она зарычала от ярости и полезла в холодильник.
— Пап, а крокодилы меня не съедят?
Антуан сжал маленькую ручку Зоэ, успокаивая ее. Нет, крокодилы ее не съедят. Не нужно только к ним подходить слишком близко и кормить их. Здесь не зоопарк, здесь нет сторожей. Нужно быть внимательней, вот и все.
Он повел Зоэ прогуляться вдоль крокодильих болот. Хотел показать ей, где работает, что делает. Хотел, чтобы она поняла: уехал он по веской, уважительной причине. Вспомнил предостережение Жозефины: «Удели время Зоэ, не позволяй, чтобы Гортензия завладела тобой целиком». Ширли, Гэри и девочки приехали вчера, они были измучены дорогой и жарой, но полны решимости осмотреть Крокопарк, море, лагуны и коралловые рифы. Ширли купила путеводитель по Кении и вслух зачитывала им в самолете. Они поужинали на веранде. Милена, казалось, была счастлива, что у нее наконец появилась компания. Она весь день стояла за плитой — хотела, чтобы ужин удался. И он удался. Антуан впервые после своего приезда в Кению был по-настоящему счастлив, оттого, что его дочки с ним. Милена и Гортензия, судя по всему, отлично поладили. Гортензия обещала Милене помочь ей продавать косметику. «Тогда я тебя накрашу, и ты будешь такой ходячей рекламой. Главное, чтобы китайцы с ума не посходили». Гортензия скривилась: «Ой, они такие мелкие и тощие, такие желтые, мне нравятся настоящие мужчины, сильные, мускулистые!» Антуан потрясенно слушал — его поразила самоуверенность дочери. Гэри украдкой пощупал бицепсы. Он отжимался пятьдесят раз утром и вечером. «Ну, еще разок, малявка, тогда я, может, обращу на тебя внимание». Ширли едва сдерживалась. Она терпеть не могла, когда ее сына называли малявкой.
Нынче утром Зоэ вошла к ним в комнату без стука. Он жестом показал, чтобы она не шумела, и пошел с ней прогуляться.
Они шли по пустынному парку. Антуан показывал
— Папа, а ты долго здесь будешь?
— Я еще не знаю.
— Когда ты убьешь всех крокодилов, положишь их в коробки и сделаешь из них сумки, тогда ты сможешь уехать?
— Тогда будут другие. Они нарожают малышей…
— А малышей ты тоже убьешь?
— Ну, мне придется… Я должен.
— Даже самых маленьких?
— Я подожду, когда они подрастут. Или не буду ждать, если появится другая работа.
— Мне бы хотелось, чтобы ты не ждал. А в каком возрасте крокодил становится взрослым?
— В двенадцать лет…
— Ну ты же не будешь ждать? А, пап?
— В двенадцать лет он ограничивает себе территорию и заводит самку.
— Примерно как мы, люди.
— Правда, чуть похоже. Мама-крокодилица сносит пятьдесят яиц и потом три месяца их высиживает. Чем выше температура в гнезде, тем больше вылупится самцов. Вот это не как у нас.
— И у нее будет пятьдесят детей?
— Нет, потому что некоторые умрут уже в яйцах, а других сожрут хищники. Мангусты, змеи, хищные птицы. Они дожидаются, когда мать уйдет, приходят и разоряют гнездо.
— А когда они уже родились?
— Мать-крокодилица очень аккуратно берет их в пасть и относит в воду. Она живет с ними несколько месяцев, иногда даже год-два, чтобы оберегать их, но они быстро учатся сами добывать пропитание.
— Как же она управляется со столькими детьми?
— Девяносто девять из ста детей крокодилов умирают в младенчестве. Таков закон природы.
— А мама переживает?
— Она знает, что так надо… И борется за тех, кто выжил.
— Но все-таки она должна переживать. Она же такая заботливая. На все готова ради детей. Вот как наша мама, она на все готова ради нас. Она так много работает…
— Это верно, Зоэ, мама у тебя молодчина.
— А что ж ты тогда ушел?
Она остановилась, приподняла край шляпы и серьезно посмотрела на него.
— Это взрослые проблемы, дочь. Маленьким кажется, что в жизни все просто, логично, а когда они вырастают, становится понятно, что все гораздо сложней… Я бесконечно люблю твою маму, но…
Он не знал, что сказать. Он задавал себе тот же вопрос, что Зоэ: зачем надо было уходить? Тогда вечером, проводив девочек домой, он охотно бы остался с Жозефиной. Скользнул бы в кровать, заснул бы, и жизнь бы началась сначала, спокойная, надежная.
— Должно быть, это и правда сложно, если ты сам не знаешь. Я вот вообще не хочу становиться взрослой. Одни неприятности. Может, мне как-нибудь удастся вырасти и не стать взрослой…
— В этом-то вся проблема, дорогая: научиться быть взрослым и притом хорошим человеком. Некоторые за долгие годы так и не могут научиться… Или слишком поздно понимают, что сделали глупость.
— А ты с Миленой в одежде спишь?
Антуан так и подскочил. Он не ждал подобного вопроса. Взял дочь за руку, но она высвободилась и повторила вопрос.
— Почему ты спрашиваешь? Это так важно?
— А ты занимаешься с Миленой любовью?
Он воскликнул:
— Но Зоэ, это тебя совершенно не касается!