Желтый саквояж
Шрифт:
– Не, не похоже. Сильно гудели, сначала мимо нас, а потом уже туда, – жолнеж снова показал на разгоравшуюся зарю.
Офицеры недоумённо переглянулись, но сказать ничего не успели, так как откуда-то из глубины леса донеслось явственное позвякивание сбруи.
– Едет кто-то сюда, – негромко сказал жолнеж и, взяв наизготовку бывший у него в руках «маузер», стал всматриваться в край поляны.
Ждать пришлось недолго. Позвякивание сбруи становилось всё отчётливее, потом послышалось слаженное лошадиное фырканье, и на поляну выехала
– Наш катит, – облегчённо вздохнул жолнеж и успокоенно опустил винтовку.
Офицеры пошли навстречу, а когда они поравнялись с подводой, возница – пожилой мужик в брезентовом пыльнике – натянул поводья и без лишних слов сообщил:
– Я за вами, панове…
– Что-то случилось? – насторожился Зенек.
– Не знаю, – пожал плечами мужик и повторил: – Пан майор приказал сворачиваться.
– А куда следовать? – Боцян непроизвольно тронул возницу за рукав пыльника.
– На Биваки, – коротко ответил мужик.
От обоих офицеров не укрылось то, что посыльный майора был явно чем-то встревожен, и Боцян спросил:
– Что ещё?
– Самолёты, панове, чёрные. Тучей, туда… – и мужик, так же как и жолнеж, показал на восток.
– Значит, немцы, – заключил Боцян и на всякий случай переспросил: – Ошибки нет?
– Я что, немецких самолётов не видел? – мужик с укором посмотрел на подпоручика. – Как раз, как к вам выезжал, ещё только-только развиднелось. Видать, начали…
Слухи о близкой войне ходили давно, но неожиданное сообщение мужика заставило офицеров задуматься. Какое-то время они стояли молча, решая каждый про себя только своё, и наконец Боцян, заметно поколебавшись, обратился к Зенеку:
– Как считаете, вызов майора с этим связан?
Что Боцян понимает под словом «этим», Зенеку было ясно, однако он и сам терялся в догадках, а потому ответил коротко:
– В Биваках узнаем…
Переданный приказ был лаконичен, доверенный возница тоже ничего прояснить не мог, а сообщение о летевших на восток самолётах не оставляло никаких сомнений. В любом случае следовало действовать, и офицеры, поспешив в лагерь, стали немедленно отдавать нужные распоряжения…
Чердак трёхэтажного дома, углом выступавшего на перекрёсток, был словно погружён во тьму. Стёкла слуховых окон последний год, видимо, не протирались вовсе, и густой слой пыли, осевший на них, почти не пропускал света.
Держа пулемёт на плече, Остап по очереди заглядывал в эти окна и наконец, выбрав то, из которого перекрёсток был виден как на ладони, без малейших колебаний разбил грязное стекло и выглянул наружу.
Оценив позицию, он упёр сошки пулемёта в край рамы и повёл стволом «зброёвки» из стороны в сторону. Выбор оказался удачен, и через прицел было хорошо видно не только сам перекрёсток, но и обе сходившиеся к нему улицы. Теперь оставалось только ждать, когда по улице пойдёт воинская колонна.
Сейчас, засев в одиночестве на пыльном и довольно-таки захламлённом
Остапу почему-то припомнилось прошлое разочарование, когда он вот так же со своей «зброёвкой» ждал за корчем польскую колонну, а в результате казавшаяся такой близкой мечта о соборной Украине отодвинулась неизвестно куда…
Подступившие было мысли оборвал долетевший снизу звук выстрелов. «Началось», – сказал сам себе Остап и, приложившись к пулемёту, дал длинную очередь вдоль улицы. Немногие прохожие кинулись кто куда, и перекрёсток мгновенно опустел.
Впрочем, это продолжалось недолго. Почти сразу между домами начали мелькать люди в хаки, перебегавшие от брамы к браме. Остап прицелился и начал бить по ним короткими очередями, заставляя их искать какое-нибудь укрытие.
Однако из-за звука своих же выстрелов Остап не сразу понял, что обстановка вокруг дома внезапно изменилась. Внизу неожиданно раздались взрывы гранат, и хлопец сообразил, что, похоже, на первом этаже уже идёт ближний бой. Остап прекратил огонь и, услыхав за спиной шаги, обернулся.
Командир боёвки, а это был именно он, торопливо подойдя к Остапу, первым делом уточнил:
– Патронов много?
– Да пока что ещё хватает, – преувеличенно бодро ответил Остап и, вдруг почувствовав неясное беспокойство, спросил: – А что случилось?
– Смотри сам, – командир махнул рукой на окно.
Поспешно отодвинув «зброёвку» в сторону, Остап высунулся наружу и увидел, как на перекрёсток, рыча мотором, медленно выползает советский танк.
– Вот такие-то дела, друже Левко… – командир, оттеснив Остапа, тоже выглянул и пояснил: – Целый мехкорпус идёт через город, нам не удержаться…
И словно подтверждая его слова, где-то совсем рядом затрещали выстрелы, и на крышу соседнего дома выскочили боевики, а следом – гнавшиеся за ними красноармейцы. Остап немедленно дал очередь и, хотя из-за спешки ни в кого не попал, но заставил преследователей спрятаться за брандмауэр.
– Дай сюда! – командир властно отобрал у Остапа пулемёт и приказал: – Мы окружены. Этот дом стоит отдельно. Мне на соседнюю крышу не перепрыгнуть, а ты моложе, можешь попробовать. Если повезёт, доложишь, как всё было.
Остап попытался протестовать, но командир, уже не слушая его, прицелился и стал бить короткими очередями. Остапу не оставалось ничего другого, как только выполнить приказ. Он подошёл к соседнему слуховому окну, открыл створки, вылез наружу и, громыхая ботинками по железной кровле, кинулся бежать.
Как оказалось, до соседнего дома было метров шесть-семь, и, едва заглянув вниз, Остап со страхом отшатнулся. Рассчитывать на удачный прыжок не приходилось, но то, что соседняя крыша была намного ниже, вселяло хоть какую-то надежду.