Желтый саквояж

Дмитриев Николай Николаевич

Появление грузовика с рисунком горшка на кабине никакого беспокойства у охраны не вызвало. Больше того, часовой, неотлучно торчавший у склада № 7, едва завидев приближающуюся машину, дал сигнал, по которому к воротам немедленно прибежал дежурный фельдфебель.

«Оппель» остановился у склада, офицер вышел из кабины, и грузовик начал медленно сдавать задом,

а фельдфебель, не дожидаясь команды, открыл замок. Офицер подошёл к воротам, фельдфебель предупредительно открыл створки и вежливо напомнил:

– Папир, битте… [265]

– Я, я… – с готовностью отозвался офицер и, сделав вид, будто достаёт бумаги, зашёл внутрь.

Фельдфебель шагнул следом и тут же, получив жестокий удар рукоятью «парабеллума» по голове, свалился замертво, а офицер, выглянув за ворота, приказал сидевшим в кузове четырём солдатам:

– Ком!.. Шнеллер!.. [266]

Те послушно соскочили на землю и, забежав в склад, начали лихорадочно осматривать стоявшие там ящики. Так продолжалось минут пять, прежде чем один из псевдо-немцев не крикнул:

265

Бумаги, пожалуйста.

266

Идите быстрей.

– Есть!.. Нашёл!

Все бывшие в складе поспешили к нему, а офицер, внимательно осмотрев надпись на ящике, коротко бросил:

– Грузим!

По этой команде «оппель» сдал ещё больше назад и втиснулся кузовом между створками распахнутых настежь ворот. Подхватив ящик, солдаты погрузили его на машину, и тут в склад неожиданно заглянул часовой. Заподозрив что-то неладное, он обеспокоенно залопотал:

– Вас… Вас? [267] – но на него бросились сразу трое, и через минуту

бдительный страж уже валялся рядом с фельдфебелем.

267

Что?

Солдаты закрыли борт и вышли из склада, насторожённо оглядываясь по сторонам. Грузовик медленно выехал из ворот, офицер, навесив замок обратно, сел в кабину, солдаты влезли в кузов, и «оппель», постепенно набирая скорость, покатил к выезду с товарной станции.

Возле Казачьей Вежи – чудом сохранившейся со времён Хмельниччины трёхэтажной деревянной башни, бывшей когда-то частью монастырской ограды, «оппель», притормозив, забрал успевших прибежать туда подпольщиков и просёлками помчал дальше.

Много позже, уже в лесу, когда непосредственная опасность миновала и радостно возбуждённые партизаны в который раз пересказывали друг другу подробности захвата секретного ящика, Сергей, заметив, что покинувший вместе с ними город пан Мефодий сосредоточенно молчит, спросил:

– Чого сумуешь, батько? [268]

– Соснюк, трясьця его матери, из головы не идёт, – ругнувшись вполголоса, грустно отозвался Мефодий.

Похоже, кэпэзушник в который раз переживал, что рекомендованный им человек оказался таким. В свою очередь, тоже вспомнив про предателя, Сергей сразу посуровел и жёстко сказал:

268

Отчего грустишь, отец?

– Время сейчас такое, батько, каждый выбор сделать должен, – парень вздохнул и, сочувствуя Мефодию, добавил: – Вот, как ты.

– Что я?.. Я, хлопче, свой выбор двадцать лет назад сделал. Твёрдый… – и старый подпольщик, отвернувшись, зачем-то стал всматриваться в становившийся всё гуще лес…