Жемчужина дракона
Шрифт:
— Вы потише здесь. Услышат — отправят в монастырь, — не смогла не уколоть его я.
— Отправят на плаху, если Рихард узнает тебя, — огрызнулся дядя.
— Не думаю, что узнает, — ответила я, пожав плечами. — Я не уверена, что он меня видел. Не помню его в суде.
— Хорошо, если так. С чего ты понесла этот вздор про поклоны и свечи?! И зачем заговорила про монастырь? А вдруг они догадаются?
— Если врать, то врать достоверно, — усмехнулась я. — К тому же, сомневаюсь, что герцог захочет себе в жены монашку. Или вы хотите, чтобы
Дядю едва не перекосило от злости, но он быстро стер маску недовольства, потому что появился мажордом.
— Господа ждут вас завтра в восемь часов вечера, — торжественно произнес он. — Король прибывает днем, но вас избавили от необходимости приветствовать его немедленно. Засвидетельствуете почтение его величеству на празднике.
Мы заверили, что будем непременно, что польщены честью, раскланялись и удалились.
— Надеюсь, он и не заметит тебя в толпе, — сказал дядя, когда мы шли через сад к ажурным металлическим воротам. — Надень что-нибудь поневзрачнее, чтобы не выделяться.
— Я могу нацепить монашеский куколь, чтобы ненароком не очаровать короля, — предложила я.
— Он женат, — отрезал дядя.
— Но бездетен. Значит, шанс есть.
— Ты как болячка, — не выдержал дядя, — все время язвишь и язвишь!
Я не успела ответить ему на такой комплимент, потому что из мраморной беседки возле фонтана вышла целая процессия — сияющая красотой и драгоценностями дама в алом платье, с распущенными белокурыми локонами, в сопровождении слуг, служанок, карликов и крохотных длинноногих собачек. Одна из девушек несла клетку, в которой мотался на жердочке попугай с лазурным хохолком и красной грудкой. Попугай открыл клюв и заорал: «Несррравненная Пачифика! Дорррогу! Несррравненная Пачифика!»
Дама в алом засмеялась и поманила пальцем. Ей тотчас поднесли попугая, и она постучала по прутьям, заставив ученую птицу повторить еще раз — несравненная, несравненная.
Мы с дядей отступили с тропинки, чтобы пропустить даму. Судя по всему, она занимала высокое положение в Анжере.
Сверкающая и великолепная кавалькада проплыла мимо нас, под сопровождение криков попугая, и дама в алом, мельком посмотрев в нашу сторону, спросила у кого-то, даже не потрудившись понизить голос:
— Кто это? Еще одна невеста?
— Дочь барона де Корна, вместе с отцом, — услужливо подсказали ей.
— Недурна, — бросила дама. — Но рыжая?.. В моих краях всегда говорили, что рыжая девица — как дом с соломенной крышей, как ни крой — все равно протекает. И ведь верно — глаза у нее пустые, ни тени мысли.
Служанки угодливо захихикали, оглядываясь на меня.
Когда несравненная дама удалилась — в строну замка, между прочим — я спросила у дяди:
— Кто эта госпожа Несравненное Великолепие? Вы слышали, как она с первого взгляда оценила мои умственные способности?
— Представления не имею, кто это, — ответил дядя, все еще продолжая таращиться вслед блондинке.
— Но недурна, верно? — поддела
— Поменьше болтай! — разлился он.
Мы почти бегом преодолели расстояние до ворот, и дядя вздохнул спокойно, только когда ажурная решетка захлопнулась за нашими спинами.
— Что делаем дальше? — спросила я, когда мы побрели по извилистым улочкам, возвращаясь в гостиницу.
— Ждем до завтра, потом праздник, потом возвращаемся.
— Это понятно, но что делаем сегодня?
— Собираешься в церковь? — хмыкнул дядя. — Десять свечей, тысяча поклонов?..
— Это обязательно, — сказала я ему в тон. — Если вы заметили, герцогиня проверяла меня — действительно, ли я жила в монастыре. Недаром ведь она заговорила про подаренные покрывала. Мне кажется, леди Ромильда вовсе не экзотический цветочек, каким кажется.
— Смог бы цветочек выжить рядом с драконом, — согласился дядя. — Значит, с ней надо быть поосторожнее. Ладно, иди в церковь…
— А потом я пойду на побережье, — сказала я.
— Это еще зачем?! — подскочил дядя. — Безопаснее просидеть в комнате!
— Я не упущу такого шанса. Глупо побывать в Анжере и не увидеть моря. И не пытайтесь меня остановить, если не хотите, чтобы я победила на смотринах. Не отпустите — и мне придется приложить все силы, чтобы очаровать герцога. А то и самого короля.
— Мерзавка, — процедил сквозь зубы дядя.
— Мы с вами одной крови, — вернула я ему «комплимент». — Я возьму вашего коня и двух слуг в сопровождение. Ведь я — дочь барона, мне положен эскорт.
— Хорошо, — вынужден был согласиться он.
— Вот и поладили.
Вернувшись в гостиную, мы пообедали, переждали часы жары в комнатах, а когда повеяло прохладой и солнце коснулось макушек платанов, я отправилась сначала в церковь, а потом к морю.
Разумеется, в церкви я надолго не задержалась — поставила свечи, преклонила колени и покинула святое место с чувством выполненного долга. Хватит с меня трех лет беспрерывных молитв — как о смирении, напоказ, так и о свободе, в сердце. Я была уверена, что небеса простят мне пару месяцев душевной лени, и что раз мои молитвы были услышаны, то не надо в ближайшее время надоедать богу новыми просьбами.
Спустившись к морю, я оставила слуг рядом с дядиным конем, а сама отправилась вдоль берега, пообещав не уходить далеко, чтобы сопровождающие не потеряли меня из виду.
Да я и не собиралась убегать от них, просто хотела побыть одной, насладиться свободой и покоем. Тот, кто думает, что монастырь — это место уединения и покоя, жестоко ошибается. Это совсем другая жизнь — жизнь, в которой ты не принадлежишь себе и всегда находишься на виду. Каждый твой шаг, каждое слово, каждый вздох — все это происходит под жесточайшим присмотром, и уединиться ты не можешь даже в собственной келье, потому что приходится делить ее на троих. Нет, монастырь для меня — та же тюрьма, и то, что я сбежала из этой тюрьмы — огромная удача. Спасибо любящему дядюшке.