Жемчужина из логова Дракона
Шрифт:
Наконец-то Илчу заставили рассказать историю, влитую в него Кальтиром.
– Главное, голос у него особый, - возвестил он публике среди всего прочего и не удержался, от себя прибавил: - Вы на себя посмотрите: только что куча народу слезы лила из-за какого-то разнесчастного мальчишки! Да если бы правда еще была, а то ведь дурацкая сказка, чтобы слезу давить да монету из ваших кошелей!
Тут Ветер усмехнулся.
– Он еще и смеется! Поглядите!
– возмущенно завопили откуда-то сбоку, и Илча впился глазами в эту усмешку.
Вот как! У тебя еще есть силы
– Так слушайте, люди!
– вернулся он к заученному.
– Давно это было, срока два, поди, стукнуло. Я тогда мальчишкой был еще неразумным, вот на голос тот и попался.
Чем дальше вел он речь, тем больше ею проникался. Но что за проклятье, шаг за шагом он раскрывал всем воровские промыслы, а физиономия стихотворца не мрачнела ни капли, напротив - все больше прояснялась. Двар его забери! Он даже улыбнулся, слегка, прозрачно, всего раз или два, но Илчу это раздразнило почти до безумия.
Да, Вольный Ветер наверняка знал какие-то чародейские штучки. Он и сейчас, видно, думал, что заговоренный, и ничего ему не сделается. Но от Драконьих слуг не уйдешь.
Илча закончил. Зал взорвался. И криков в защиту стихотворца не так уж много. Бывший ученик побеждал.
Советник опять обратился к Ветру, спрашивая о правдивости всех обвинений, и Илча вновь закричал, не замечая отчаянных знаков Кальтира, за что чувствительно получил под дых и временно лишился возможности говорить, но обрывать чародейские отпирательства преступника не пришлось, ответа не последовало. Трод нахмурился, он почти принудил гостя говорить.
– Да, я знаю его, - просто ответил Ветер.
– Это Илча, бывший мой ученик, если ему угодно так называться.
"Если ему угодно так называться!" Будь спокоен, больше у тебя не будет учеников. Вон, эти двое, что пришли с ним, трясутся, аж белые, а стихотворцу хоть бы что.
– Значит, проситель стихотворцу известен. Х-м… Признаться, я надеялся на иное… - Советник нахмурился еще больше.
– Была ли в словах просителя, которого ты сам только что назвал своим учеником, хотя бы часть правды или это не более чем наговор?
Кальтир кашлянул, предупреждая. Нужно только дождаться ответа, позволить ему начать распинаться… и тут выдать следующую порцию.
– Я не стану отвечать.
Илчу как бревном огрело. Он глотал воздух, как рыба, силясь вспомнить, что делать, что говорить, ибо все, что приходило на ум, совсем не годилось к случаю. Стихотворец должен отпираться! Просто он чересчур искусен в обмане и придумал какую-то хитрость, это же видно! Но Илча никак не мог с разгона обойти намертво затверженные слова и заглянуть вперед, изыскивая подходящие случаю речи. Пока он топтался, переглядываясь с наставником, Ветер уже успел нагнать туману. Не стану отвечать, говорил он, и все, и Илча не мог придумать ничего достойного.
– Ты должен отвечать, потому что тебя спрашивает Серединный Судья!
– разозлился Трод.
Ветер поднял брови:
– Я никому и ничего не должен, господин советник. Кроме него, - он указал на Илчу, мимолетно скользнув взглядом, опять посмотрел на судью.
На Илчу обрушилось новое бревно, даже
– Значит, - подхватил судья, - ты признаешь свою вину перед ним?
– Да, я виноват перед тобой, - теперь Ветер открыто повернулся, посмотрел на Илчу, но тот в замешательстве отвел глаза.
Пока стихотворец ловко препирался с господином Тродом, Илча впопыхах латал дыры, сделанные в его панцире. Строгое обличье Кальтира уже не вселяло ни уверенности, ни решимости, сейчас он и сам с великой подозрительностью наблюдал за "птенчиком". Уже понял, что упустил нечто важное. Ветер прямо указал на Илчу, утверждая их знакомство, но не это главное. "Да, я виноват перед тобой", - сказал он, как умел, вкладывая в послание не слова, что имеют тысячи смыслов - выбирай любой, но образ. Вина. Она терзала его так же, как Илчу - ненависть. Или это новое наваждение, даже чародейство… но тогда почему бы не употребить его поудачнее? Ему бы лучше рассыпаться в фальшивых речах перед толпою, вернуть всеобщее восхищение и сочувствие! Неужели стихотворцу это трудно, раз он чародей?
К чему вся эта жалкая история, сметанная на гнилую нитку, вдруг подумалось Илче, если они имеют дело с подлинным чародеем!
Сердце билось неровно, но давешний огонь в жилах иссяк окончательно. Как же раньше он не увидал всей глупости этой затеи? А ведь Серый не похож на того, кто занимается пустыми забавами…
Вокруг ярился народ, ничего не слыхать было в общем шуме, люди вскакивали, ругались, кое-где уже задирались, даже обменивались тумаками. И во всеобщей кутерьме Илча увидел поданный ему знак. Тот самый старик стащил драный платок со своей плеши и осторожно двинулся к выходу. Остановился, подождал, опять подался к дверям. К Илче подскочил Кальтир, задел, словно невзначай, замешкался.
– Делай как велено, исполнитель воли Дракона!
– зашипел наставник.
Исполнитель воли Дракона… Почему от этих слов каждый раз все внутри ходуном ходит? Словно еще одно чародейство… Дракон на груди снова вспыхнул огнем. Почти не соображая, что делает, Илча заорал, замахал руками, привлекая внимание, вовсю указывая на старика. Наверняка того схватили бы и без Илчи, но так вышло куда лучше, история нашла немедленное подтверждение, потому что старик оказался ворюгой. Или ловко представлял его, как Илча обманутого ученика, по воле Драконьих слуг.
– Все скажу, все отдам, только не бейте! В мешок сажайте, только не бейте! Я старый человек, недужный, не бейте, Драконом-Хранителем вас заклинаю!
Началась другая история. Всплеск огня внутри на диво быстро улегся, голова прояснилась, и Илча успел услышать достаточно. Теперь стихотворца и вовсе в уличные темники подрядили, в "кормильцы", надо же. Это даже не "пташки", что на лету срывают кошели. Это самое настоящее разбойное ворье, чуть что не так - вгоняют нож. Выдумки у Серого были одна лучше другой. Должно быть, там еще и третий кто-то спрятан, с готовой историей и клеймом на груди.