Жемчужина Зорро

Латышева Рамина

– От Вас ничего невозможно скрыть, дон Алехандро.

– Но не кажется ли Вам, что это будет чересчур большим ударом на фоне минувших событий?

– Да, будет, – спокойно произнес молодой человек. – Но в интересах ее же безопасности она должна знать, кому доверять и на каких основаниях.

– В этом Вы правы, но все же, может, стоит дать ей хоть небольшую передышку?

– Она у нее будет. По дороге к озеру.

– Постойте, к какому озеру? – пришел в себя дон Ластиньо.

– Сеньоры, я вынужден вас покинуть.

– Вы будете ночевать на улице?!

– Красивая картина. Жаль, что сейчас упадет, – вместо ответа произнес

Зорро и посмотрел на противоположную стену.

С раскрытыми ртами, готовящимися высыпать тысячу вопросов, и разведенными в стороны руками все его сегодняшние собеседники инстинктивно обернулись вслед за его взглядом, но не увидели ничего, что бы даже отдаленно напоминало предмет живописи.

– Что Вы такое…? – начал губернатор, но замолчал на полуслове.

Кроме них троих в зале никого не было. Присутствующие осмотрелись по сторонам и одновременно кинулись к окну. Полная луна осветила темную фигуру всадника, исчезавшего в ночной мгле.

***

– Керолайн, я хочу побыть одна, – произнесла Изабелла, пытаясь избежать расспросов заплаканной подруги.

– Но Изабелла!

– Я хочу побыть одна! – приказала принцесса, и фрейлина была вынуждена покинуть помещение.

Изабелла медленно, с трудом передвигая ноги, подошла к кровати и в изнеможении опустилась на ковер, крепко прижав колени к груди. Никогда в жизни ей еще не было так плохо. Никогда в жизни ей не было так страшно и одиноко…

Она не совсем отдавала себе отчет в том, что с ней произошло, до того момента пока не вернулась в крепость. Лишь в ее покоях прозвучавший по дороге эмоциональный набор слов начал укладываться в более-менее понятный текст.

Фиона не преминула воспользоваться случаем и все доступное ей время, причитая и заламывая руки, изливала имеющиеся в ее распоряжении сведения об организации, которая устроила вопиющее похищение. Со слезами на глазах она коротко охарактеризовала "Клуб адского огня" как секту сумасшедших людей, веривших в существование сатаны и по определенным дням ровно в полночь устраивавших ужасные обряды в его честь. По ее словам, эту организацию всегда было очень сложно найти и еще сложнее искоренить, потому что она тайно переезжала из одного места в другое, а ее участники, зачастую имевшие существенный вес в обществе, прилагали значительные усилия для того, чтобы скрыть следы ее присутствия.

Фиона также посчитала своим долгом вспомнить и содержание некоторых обрядов, к которым участники общества подходили в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения. Вкупе с определенным набором трав оно приводило к коллективным галлюцинациям встречи и общения с сатаной. А ровно в полночь начиналась самая страшная часть церемонии с участием девушки, нарекаемой именем римской богини любви Венеры. Это была девушка знатного происхождения, никогда не имевшая связей с мужчиной, после завершения обряда общения с потусторонними силами, подвергавшаяся насилию со стороны всех членов клуба, состоящего исключительно из мужчин.

Если бы путь к крепости был более долгим, Фиона непременно успела бы рассказать и другие подробности, но, к счастью, обратная дорога заняла не больше семи минут, поэтому Изабелла, хоть и упавшая в руки Керолайн, все же смогла на собственных ногах добраться до своих покоев.

Впрочем, Фиона, уже спускаясь с подножки, еще успела сказать, что информацию о возможном нахождении в Пещерах этой организации она сумела

узнать в пути от одного из солдат Монтесеро. По прибытии же на место она с ужасом поняла, что это действительно могло быть правдой.

Изабелла слушала завывания сестры сквозь мутный туман, не задав ни одного вопроса и не издав ни единого звука на протяжении всего пути. Только на одно у нее хватило сил: попросить Фиону взять на себя ответственность разговора с королевскими советниками относительно того, что ее младшая сестра самовольно решила покинуть территорию крепости ночью без охраны. В конце концов Фиона вызвалась сопровождать Изабеллу в этом нелегком путешествии, как еще один наставник, чей опыт и мудрость ни у кого не вызывали никаких сомнений, поэтому лучше, чем она, никто не смог бы уладить данный инцидент.

Если бы девушка не находилась в таком чудовищном состоянии, она бы заметила, какое впечатление произвела на ее родственницу сия кроткая просьба. Фиона остановилась как вкопанная и еще долго стеклянным взором смотрела вслед сестре, удалявшейся в сопровождении фрейлины и четырех стражников.

Изабелла уже с четверть часа недвижно сидела на ковре рядом с кроватью. Все, что она смогла сделать, это снять и закинуть за кресло свою амазонку, которая теперь ассоциировалась у нее исключительно с минувшим кошмаром. После этого девушка набросила на себя шелковый спальный костюм и все оставшееся время безуспешно пыталась согреться в и так теплой комнате. Как она ни старалась увести свое сознание в отвлеченные направления, недавние картины, сменяя одна другую, беспощадно врезались в память, заставляя сердце заново совершать в груди бешеные прыжки. Но ни одной слезы не скатилось по ее лицу за эти минуты, ни единого звука не вырвалось из побледневших губ и ни разу не поднялись к лицу ее тонкие пальцы, до боли сцепленные между собой.

Принцесса давно потеряла счет времени и ощущение пространства. Ее такой необычный день рождения и поведение родителей, путешествие через океан, несколько ярчайших в жизни суток на этой земле, новые, но отчего-то близкие лица, чужой, но понятный язык, невероятная темная фигура, постоянно оказывавшаяся рядом, странные слова, – все это, перемеженное с холодящими душу песнопениями, запахом трав, черными крыльями и вспышками взрывов в осыпающихся серых стенах, кружилось безостановочным вихрем, шатало помещение и сбивало с ног, несмотря на то, что Изабелла сидела на полу. Она плохо понимала, что происходит. А тому, что понимала, не могла найти объяснений. У нее не было никакой точки отсчета. Она не знала, с чего начать выстраивать свои мысли. Ей не на что было опереться в этом бездонном водовороте. Она падала и падала в бесконечное неведение. Лишь в одном чувстве принцесса отдавала себе отчет. Это было стойкое ощущение взгляда из темноты. Она помнила его каждым миллиметром своего тела. И теперь уже знала, кому он принадлежал…

Этот взгляд, который она чувствовала и раньше, но не придавала такого большого значения. Нет, не на берегу океана, не на торжественном обеде и не во время ночной встречи с солдатами Монтесеро. И даже не в Британии. На протяжении всего последнего года.

Это было много ранее. Он пронзал каждую клетку ее кожи, заставлял балансировать на острие ножа, обездвиживал и дурманил, кажется, с самого начала начал. Но… потом вдруг исчез. Как будто его стерли. Украли из ее памяти. И вместе с ним удивительным образом исчезли ощущения спокойствия, умиротворения и защищенности.