Жена-беглянка

Калинина Кира Владимировна

Потом на Драгоценных землях началась Большая война за остатки истощившихся ресурсов. Из двенадцати столиц через Стену полетели требования сырья, продовольствия, денег, оружия — и людей. Более того, факториям приказали сражаться друг с другом во славу стран-метрополий. Но главы союзов, собравшись на Совет Тринадцати, решили: "Нам с войной не по пути, ибо война — враг торговли", и объявили о создании Республики Вольных Земель в составе тринадцати кантонов. Название "Свободная Республика Джеландия" появилось уже потом.

Золотая

дюжина двинула против бунтовщиков армии, но Вольные земли были готовы. Стена превратилась в оборонительный вал с суб-щитами и суб-пушками, рядом с ополченцами встали первые заклинатели и туземные шаманы. Вторжение захлебнулось. Тогда враги перешли к блокаде, которая длилась десять лет, войдя в историю как Великое стояние на Стене. В конце концов Драгоценные земли, ослабленные войной, признали независимость новой державы и приняли от неё помощь в восстановлении разрушенного…

В одиннадцать вечера я почувствовала, что глаза слипаются, бросила перевод, не закончив, и легла спать.

А через два часа подскочила на кровати от громоподобного дум-дум-дум!

Колотили так, что дверь грозила сорваться с петель.

Я закуталась в одеяло и, вжавшись в стену у притолоки, прокричала:

— Кто там!

А что ещё спрашивать, когда стучат?

— Переводчицу — к хозяину! — прогремело из коридора.

Так татурская тайная полиция, придя в дом с обыском, требует: "Именем герцога, откройте!"

— Зачем? — спросила я громко и, надеюсь, уверенно.

За дверью на пару секунд задумались.

— Переводить!

И интонация такая, с душком. Пошловатая.

Но возразить нечего: работа есть работа. Может, Талхар-старший в душе вампир — днём спит, а ночью занимается делами?

— Подождите, сейчас оденусь! — крикнула я.

Если переживу эту ночь, то всю премию потрачу на суб-шокер, а не хватит — куплю хотя бы крокетную биту. Маникюрными ножничками тут явно не обойтись.

Дверь я открыла с тяжёлым стулом наперевес и чуть не взвизгнула: на пороге стоял шкаф. Бритоголовый шкаф в чёрной коже, чёрных штанах и армейских ботинках.

— Девушка! — изумлённо просиял он.

Баобаб? То есть…

— Лёлик?

— Идёмте, девушка, — мне показалось, или он сконфузился? — А то хозяин ругаться будет. Ему ж невтерпёж.

Мой мозг не вполне проснулся, свет в коридорах был притушен, и я плохо понимала, куда мы идём. Но заметила, что панели на стенах стали солиднее, украсились резьбой, под ноги легло покрытие, гасящее звуки шагов, а круглые светильники разгорелись ярче, достоверно имитируя магические фонари. Господское крыло, надо полагать.

Двойная дверь, к которой мы подошли, могла бы вести в покои короля. Лёлик потянул за длинную ручку-скобу, наверняка медную, а может и золочёную, и приоткрыл одну створку, пропуская меня вперёд.

Огромное помещение тонуло в полутьме — то ли холл, то

ли гостиная. Внутри маялся двойник Лёлика, тоже в чёрном и лысый, но помельче.

— Эти — уже?.. — загадочно поинтересовался мой провожатый, кивком указав на массивную, щедро украшенную дверь в глубине комнаты.

— Нет ещё, — отозвался мини-двойник.

— Успели!

Едва Лёлик выдохнул, как входная дверь снова растворилась, впустив облако густого парфюмерного запаха, а следом двух особ женского пола, одетых и раскрашенных так, будто сейчас с панели. Хотя почему — будто? Одна — высокая блондинка в красной лаковой коже, другая — мулатка с волосами цвета фуксии и в таких же ботфортах.

Проходя мимо, девицы смерили меня взглядами и откровенно захихикали.

— Сюда, — кинулся к внутренней двери мини-Лёлик.

Из приоткрывшегося проёма плеснуло красноватым светом, и этот свет, как алчный язык, слизнул девиц одним махом. Дверь закрылась. Я потрясла головой: не пригрезилось ли?

Маленький Лёлик бросил мне: "Жди!" — и покинул барские хоромы.

— Чего ждать? — спросила я Лёлика большого.

— Когда пригласят, — он неловко хмыкнул. — Тут такое дело. Девочки нынче не наши. Сам-то, — кивок в сторону двери, за которой скрылись гостьи, — по-джеландски не кумекает. То есть понимает чуток, но объяснить, чего душа просит, не может. А душа у него с фантазией… В общем, ты тут посиди. Вы то есть. А я пошёл.

За арочным окном тлел фонарь, в настенных плафонах из росяного льда сонно вились редкие светляки. В их неверном мерцании низкая мебель в комнате казалась стадом комических чудовищ, расположившихся на отдых.

"Такая теперь у тебя работа? — посмеивались они. — Растолковывать "девочкам" желания клиента? Ради этого ты бросила дом и родных? Ради этого пошла на постыдную сделку с Мэтом Даймером?"

Вот теперь я окончательно проснулась!

Ошпаренной кошкой вылетела из господских покоев, прижалась затылком к резной панели и крепко зажмурилась, пытаясь унять злую дрожь.

Нет, я, конечно, переведу, словарного запаса мне хватит, и даже не покраснею — в рабочем режиме я невозмутима, как сама Стена… Но какого тролля!

Распахнула глаза — и беззвучно вскрикнула. Из сумрачного коридора надвигалась мужская фигура…

— Ты что здесь делаешь? — прорычал Мирэле Талхар.

— Увольняюсь!

Однако уйти красиво не удалось.

Подозреваю, цверг Талхара-младшего дал ему талант влиять на людей. В два счёта Эл выспросил у меня обо всём.

Достал из кармана пачку денег, перетянутую резинкой, не глядя выдернул несколько купюр и вложил мне в руку.

— Иди к себе. Я тут разберусь. И не бойся, такое больше не повторится, — он резко дёрнул на себя обе створки двери, но задержался на пороге. — В следующий раз надень юбку. Отец не любит штанатых девок. Я — тоже.