Жена для чародея
Шрифт:
– Да. То есть, нет.
– Он опустил голову и покраснел пуще.
– Я должен еще сказать… Леди, я вручаю вам свой меч и свое… - Остальное он пробормотал так неразборчиво, что Медлин ничего не услышала.
– Свой меч и свое что?
– робко переспросила она.
Анатоль снова что-то пробормотал, а когда Медлин вопросительно склонила голову к плечу, устремил на нее сердитый взгляд.
– Проклятие! Я сказал «вручаю вам свой меч, свое сердце и свою душу навечно»!
Прекрасные слова. Вернее, они были бы прекрасны, если бы Анатоль
Медлин в недоумении все так же разглядывала меч.
– Но что мне с ним делать?
– С моим мечом или с моим сердцем?
– И с тем, и с другим.
– И то, и другое могло оказаться весьма тяжким грузом.
– Просто возьмите этот предмет.
Медлин неловко взялась за рукоять меча, уперев его острие в каменный пол.
– Благодарю вас, - прошептала она.
– Он очень красив, но…
– Но что?
Медлин прикусила нижнюю губу, всей душой сожалея о том, что хоть раз в жизни не может побороть практическую сторону своей натуры.
– Я подумала, что обычай вручать меч мог бы включать и вручение ножен. Чтобы было в чем хранить меч.
Испугавшись, что оскорбила чувства Анатоля, она даже не смотрела в его сторону. Но после нескольких мгновений напряженной тишины она вдруг услышала хохот. Запрокинув голову, Анатоль смеялся, смеялся без обычной горечи и сарказма, смеялся открыто и весело, отчего все его лицо изменилось до неузнаваемости.
– Клянусь богом, вы правы, миледи!
– Он отстегнул перевязь и опоясал ею Медлин, взял у нее меч и вложил его в ножны.
Она вдруг отчетливо ощутила близость Анатоля, его руки на своей талии, ощутила жар и жизненную силу, исходящие от его длинных, сильных и загорелых пальцев.
Медлин не верила своим глазам. Черты его лица утратили резкость, на нем появилось небывалое прежде мягкое выражение, угольная чернота глаз растворилась в золотисто-карем сиянии, а тембр голоса стал почти нежным.
– Простите меня, - сказал Анатоль.
– За что?
– удивленно спросила она.
– За то, что навлек на вас все это сентледжевское безумие, странные верования и обычаи моей семьи.
– Смею надеяться, со временем я привыкну.
– Правда? Надеюсь, что так и случится, миледи. Я знаю, что начало наших отношений оставляло желать лучшего, но поверьте, я совсем не хочу, чтобы вы были несчастны.
– Помолчав, он добавил: - Или испуганы.
«Слишком поздно», - мелькнуло в голове у Медлин. После историй о родовом проклятии, погребенных сердцах, после странных церемоний вручения меча.
И все же, несмотря ни на что, ей хотелось подбодрить Анатоля. Она никогда не видела его таким - уязвимым, печальным, присмиревшим.
Медлин отвела с его лица темные пряди, пальцы ее легко коснулись смуглой щеки.
– Милорд, я весьма разумная женщина, напугать меня нелегко.
От ее прикосновения щека Анатоля дернулась. Он казался смущенным, словно не знал, что делать с ее нежностью - как она не
– Вы не всегда выглядели храброй, - сказал он наконец.
– Сэр, чтобы пережить то, что пережила я, надо иметь сердце льва. Уверяю вас, почти любая женщина, брошенная всеми и оставшаяся одна в вашем замке, билась бы в истерике.
– Я говорю не о вашем страхе перед замком Ледж, а о вашем страхе передо мной.
Отрицать очевидное было трудно. Медлин опустила голову, но Анатоль приподнял ее подбородок, заставил смотреть ему в лицо.
– Вы действительно боитесь меня, Медлин. Вчера, когда я хотел вас поцеловать, вы отпрянули от меня, словно от прокаженного.
– В вас кипела ярость, которая могла напугать кого угодно. Вам надо было целовать меня не так.
– Вы сами говорили, что вас еще никто не целовал. Откуда вам знать, как это надо делать?
– Я никогда не целовалась, но я мечтала.
– Медлин печально улыбнулась, вспомнив свои мечты.
– И всегда точно представляла себе, как это должно быть.
– Тогда покажите мне.
– Что?
– Покажите, как вас надо целовать. Взглянув на решительное лицо Анатоля, Медлин поняла, что он не шутит. Она перевела взгляд на его губы. При одной только мысли о том, чтобы коснуться поцелуем этих губ, сердце Медлин забилось чаще.
– О, нет, я не могу, - прошептала она и попятилась.
– Почему?
– настойчиво спросил он, наступая.
– Потому что я… я… - Медлин споткнулась, зацепившись ногой за меч. Она была такой маленькой, а меч - таким длинным. Кое-как удержавшись на ногах, она пятилась, пока не наткнулась на спинку передней скамьи. Анатоль нависал над ней, словно башня, его широкие плечи заслоняли все.
– Потому… - Медлин ляпнула первое, что пришло в голову.
– Потому что вы слишком высокий. Я не сумею до вас дотянуться.
– Но я могу и наклониться.
– Анатоль придвинулся ближе. С лица его исчезли все следы мягкости, потемневшие глаза зажглись тем внутренним огнем, который всегда и пугал и манил ее.
– Покажи мне, Медлин! Покажи, как ты хочешь, чтобы тебя целовали!
Он снова был слишком настойчив, слишком необуздан… но, с другой стороны, как сделать его другим, если у Медлин не хватает смелости его научить? Снова взгляд девушки скользнул по чувственному изгибу ярких губ, и во рту у нее пересохло.
– Я не могу, пока вы на меня смотрите, - прошептала Медлин.
Миг поколебавшись, Анатоль закрыл глаза и замер в ожидании. Наступившая тишина, казалось, длилась целую вечность. Потом Медлин нерешительно положила руку на его рукав.
Под мягким бархатом она ощутила стальную мощь мускулов, ту же скрытую таинственную силу, что жила в мече, который висел у нее на боку. Сердце девушки билось, как птица в клетке. Она приподнялась на цыпочки, собираясь лишь коснуться губами его губ, но вдруг ее подхватила невидимая сила, подхватила, как порыв урагана или океанская волна.