Жена героя
Шрифт:
Вскоре к дому на машине подъехал мой брат. Несколько человек отнесли свекровь в салон и осторожно уложили. От боли она была почти без сознания. Брат сказал, что отвезёт её в областной центр в Разане. Некоторые женщины уехали со свекровью, а со мной осталась Кубра и младенец, который так и не прекращал кричать.
Мы с золовкой были в полной растерянности и совершенно не знали, что нам делать с новорожденным. Кубра вручила мне ребёнка, завёрнутого в одеяло, и сказала:
– Гадам, посмотри за ним, а я пока сделаю сладкую водичку.
Боясь взять малыша на руки, я ответила:
– Давай лучше ребёнок побудет
Не дожидаясь согласия золовки, я пошла к самовару, поднесла кружку к кранику и стала наливать воду, а затем, бросив в кружку несколько щепоток сахарного песка, размешала его ложечкой.
Младенец не прекращал плакать ни на минуту. Самовар кипел и от него поднимался пар. Мы хотели потушить его, но на это не было времени. Гораздо важнее было успокоить ребёнка, который прямо надрывался от крика.
Я дала кружку с водой Кубре – поить малыша, но он не мог сделать и глотка. Он открывал ротик, чтобы попить материнского молока, а железная ложка его пугала, поэтому он начал плакать ещё сильнее. Мы с Куброй последовали его примеру. Отчаявшись его успокоить, мы обе расплакались.
Свекровь в тот же день родила второго ребёнка в больнице Разана. Это была девочка. Уже на следующий день мать с младенцем приехали домой. Свекровь ещё не успела выспаться в своей постели, как мы положили к ней новорождённого мальчика, чтобы она кормила его. Мальчик с аппетитом пил материнское молоко, и мы плакали уже от радости.
После рождения близнецов наша жизнь изменилась и приобрела новый смысл. Мне это очень нравилось, но Самад продолжал службу и приезжал домой раз в две недели, а в его отсутствие я чувствовала себя очень одинокой. К счастью, после рождения близнецов в доме чаще стали бывать гости и у меня было так много дел, что не оставалось времени скучать по мужу.
Мне приходилось убирать в доме, мыть посуду, подметать двор, готовить еду. Вечерами я настолько уставала, что, не успев подумать о чём-то, засыпала глубоким сном. Когда через несколько недель Самад приехал домой, то, увидев меня, очень удивился.
– Ты очень похудела, – сказал он. – Ты не больна?
– Это всё от забот о твоём брате с сестрой, – сказала я.
Это была шутка. Я была готова работать и больше, лишь бы муж оставался рядом со мной. Иногда, когда Самад уходил куда-то, я буквально металась по дому, как раненая птица, и не могла дождаться его возвращения. Я всё время смотрела на дверь и думала про себя: «Неужели нельзя эти два дня остаться дома и никуда не ходить?»
Он говорил, что у него есть дела, а я сама должна справляться со своими обязанностями, но я по нему скучала, а он не понимал, почему я хочу, чтобы он оставался со мной. Наверное, ему хотелось услышать от меня, что я люблю его и сильно скучаю, а вместо этого я опускала голову и молчала.
Муж старался проводить со мной как можно больше времени, но помочь мне он никак не мог. «Нехорошо, если я буду помогать своей жене на глазах у своих родителей, – говорил он. – Но даю слово, что когда у нас будет свой дом, я буду всё делать за тебя».
Бывало, он садился рядом и говорил:
– Ты делай свои дела и разговаривай со мной, а я буду на тебя смотреть.
– Лучше ты разговаривай, – отвечала я.
– Нет, ты, – говорил он. – Мне нравится, когда ты разговариваешь. Когда я уезжаю в часть, то вспоминаю тебя и твой
Самад бывал дома наездами, и я старалась терпеть всё, пока он служит и пока мы не можем жить самостоятельно.
Близнецы понемногу росли. Когда мы выходили из дома, я каждый раз несла одного из них. Чаще всего я брала на руки Хамида. Помня о той ночи, когда он совершенной измучил нас и плакал до самого утра, я испытывала к нему материнские чувства. Когда люди видели меня с ним, то приговаривали, смеясь: «А мы и не заметили, когда ты родила».
Через месяц свекровь пришла в норму. Она вставала рано утром, поэтому мне приходилось делать это ещё раньше, засветло, чтобы растопить печь и помочь ей испечь хлеб. Я просыпалась ни свет ни заря, правда, иногда не могла вовремя подняться с кровати, и тогда свекровь сама топила печь и пекла хлеб. В эти дни я даже не осмеливалась выйти во двор. Проснувшись рано утром, я первым делом отодвигала занавеску и смотрела во двор. Если труба, которую мы ставили на печку, стояла у стены, я радовалась, понимая, что свекровь ещё не проснулась, но если труба была уже наверху, это означало, что я проспала.
Глава 8
Зима подходила к концу. Заканчивался последний зимний месяц, но снег ещё не растаял. На деревенских улицах лежал грязный снег, почерневший от печного дыма и смешанный с землёй. Все женщины по традиции в конце года занимались генеральной уборкой и стиркой всего белья. Днём мы мыли окна, но к вечеру погода портилась, ночью гремел гром и шёл дождь, поэтому вся наша работа шла насмарку.
Самад закончил службу всего за несколько недель до наступления Ноуруза [10] . Мне казалось, что я самая счастливая на свете. С большим усердием с утра до вечера я подметала полы и мыла весь дом целиком. «Ничего, – успокаивала я себя, – зато это самый лучший Новый год в моей жизни. Муж рядом и мы вместе будем радоваться этой чистоте».
10
Ноуруз – иранский Новый год, который отмечают 21 марта по григорианскому календарю.
Самад вернулся из армии и теперь занимался поиском работы, редко появляясь дома. Часто он уезжал в Разан, но однажды случилось то, что заставило его остаться.
Рано утром, когда мы ещё завтракали, в дверь постучала свекровь. Поздоровавшись, она положила своих близнецов в комнате и сказала Самаду:
– Я хочу сегодня пойти к своей сестре Шахле. Ей надо помочь с домашними делами, а эти дети не дают мне ничего делать. Присмотрите за ними.
Перед уходом свекровь повернулась ко мне и добавила:
– Гадам, в гостиной очень грязно. Подмети там и вытри копоть.
Самад уже оделся и собирался уйти, но помедлил и спросил меня:
– Ты можешь одновременно смотреть за детьми и убираться в доме?
Я пожала плечами и невольно сжала губы. Не дождавшись моего ответа, муж сказал:
– Ты не справишься со всем сразу.
Сняв куртку, он заявил:
– Я присмотрю за детьми, а ты иди убираться. Когда закончишь с уборкой, тогда я уйду.
Я подумала, что ещё рано и дети спят, поэтому действительно лучше сначала сделать уборку, а с детьми Самад вполне справится.