Жена героя
Шрифт:
– Что же ты мне прикажешь делать? Если я тебе не нравлюсь, так прямо и скажи. Я хотя бы буду знать, как быть дальше!
У меня не нашлось что ему сказать. В комнате была дверь, которая вела в соседнюю комнату, где я и спряталась. Самад так и ушёл, не попрощавшись, а его сумка так и осталась в моих руках.
В сумке лежало несколько блузок, юбок и платок, которые Самад купил специально для меня. Судя по вещам, у него был хороший вкус. Не знаю, что случилось, но я вдруг очень расстроилась. Собрав всю одежду, я сложила её в сумку и застегнула молнию. После этого я выбежала во двор, но Самада там уже не было.
На
Как-то раз я пошла к роднику и услышала от женщин, что в гарнизоне объявлена тревога и поэтому солдат не пускают в увольнение. Отец рассказывал, что в стране проходят демонстрации против шахской власти и что во многих городах объявлено военное положение, а народ выходит на улицы с антиправительственными лозунгами. Между тем в нашей деревне всё было спокойно и жизнь шла своим чередом.
Прошёл месяц с того дня, когда я видела Самада в последний раз. Помню, что в тот день Хадиджа с братом оставались дома. Мы сидели на крыльце, как все деревенские жители. Ворота во двор были по обыкновению открыты, потому как закрывали их только на ночь.
Вдруг я услышала за воротами чей-то голос:
– Хозяева, я к вам!
Это оказался Самад. В первый раз, услышав его голос, я почувствовала нечто странное. Сердце прямо ёкнуло в груди. Брат Иман подбежал к двери, поздоровался с гостем и пригласил его войти. Увидев меня, Самад, как обычно, заулыбался и поздоровался. Я почувствовала, что краснею, будто меня ударили по щекам. Опустив голову, я ушла с крыльца. Хадиджа пригласила Самада зайти. До его появления я вышла из комнаты, потому что стеснялась разговаривать с ним в присутствии брата и сидеть с ним в одной комнате. Самад просидел и проговорил с братом и невесткой целый час. Потеряв надежду меня увидеть, он встал, попрощался и вышел на крыльцо. С загадочной улыбкой Самад сказал напоследок:
– Извините, что помешал. Кланяйтесь от меня родителям.
Потом он попрощался и ушёл.
– Гадам, ты опять дуришь? – услышала я голос Хадиджи. – Почему ты не вышла к нам? Посмотри, что он тебе принёс.
Невестка показала на чемодан, который принёс Самад, и сказала:
– Сумасшедшая! Это же всё для тебя.
Я так растерялась, когда увидела Самада, что не заметила у него в руках чемодан. Хадиджа взяла меня за руку, и мы пошли в одну из дальних комнат, где его и открыли. На внутренней стороне крышки была изящно приклеена фотография Самада. Увидев её, мы рассмеялись. В чемодане было полно одежды и кусков тканей, а ещё нашлись куски душистого мыла, придававшие вещам тонкий аромат.
Вещи были сложены самым аккуратным образом, так что Хадиджа с иронией сказала:
– Ну, ты, Гадам, и дура. Смотри, как тебе повезло. Он же любит тебя.
В дверь постучал Иман, который решил пойти вслед за нами. Я вскочила с места и попросила Хадиджу, чтобы она спрятала чемодан.
– Зачем его прятать? – удивилась невестка.
Мне было стыдно, что Иман увидит эти подарки.
– Если брат увидит фото Самада, то решит, что я тоже дала ему свою карточку.
Иман снова постучал и спросил:
– Почему вы закрылись? Откройте. Я тоже хочу посмотреть.
Мы с Хадиджой пытались оторвать фотографию
– Смотри, как он тебя любит. Приклеил насмерть, – пошутила невестка.
Тем временем Иман так колотил в дверь, как будто хотел сорвать её с петель. Мы поняли, что выхода нет, фото Самада отодрать мы не можем, и решили спрятать чемодан в комнате под одеялами и подушками. Хадиджа открыла дверь. Иман быстро сообразил, что мы от него что-то скрываем, внимательно осмотрел комнату и спросил:
– А где же чемодан с вещами, который принёс Самад?
– Умоляю, не выдавай меня, – зашептала я Хадидже. – О нём должны знать только мы с тобой.
Тогда невестка отвлекла брата каким-то разговором, взяла его под руку и вывела из комнаты.
Глава 4
Время шло. Иногда Самад ненадолго появлялся, а иногда его не было целыми месяцами. В стране царил хаос: антишахские демонстрации докатились уже до деревни. Прошла весна, потом – лето, вслед за ним наступила и минула осень. Пришла зима, которая выдалась очень холодный в тот год.
Когда Самада не было, я его совсем не вспоминала, однако с его приездом всё менялось и у меня появилось предчувствие, что между нами вот-вот должно что-то произойти. Мысль об этом меня сильно беспокоила. Однако внимательность ко мне отца успокаивала меня, и я быстро забывала обо всех тревогах.
До наступления нового года оставалось несколько дней. Мать приготовила праздничный ужин и пригласила родственников, ведь она славилась своим гостеприимством на всю деревню. Никто во всём Каеше не умел так вкусно готовить. Все ценили её за добродушие и звали не иначе как «дорогая Ширин».
В тот день к нам пришли сёстры и невестки, чтобы помочь на кухне. Семью Самада мы тоже позвали в гости.
Вечером я заметила, что часть гостей поднимается на плоскую крышу над нашей комнатой и начинает там петь и танцевать. Посредине крыши было окошко, как во всех домах нашей деревни. В скором времени пришли ребята и сообщили, что Самад и его друзья собрались на крыше. Мы продолжали сидеть и слушать песни, как вдруг увидели, что через окошко на крыше по веревке спускается какой-то свёрток, свисая прямо над корен [5] .
5
Корси – традиционный иранский низкий стол с жаровней внизу. Сверху стелется тёплое одеяло, краями которого укрывают нижнюю часть тела для обогрева.
В тот вечер мы позвали в гости и нескольких моих подруг. Они захлопали в ладоши и начали кричать:
– Гадам, возьми свёрток!
Я не могла поверить, что Самад в качестве жениха устроил всё это представление для меня как для своей невесты, поэтому даже не сдвинулась с места и только сказала:
– Идите и возьмите сами.
Одна из моих подруг потянула меня за руку и сказала:
– Иди быстрее!
Делать было нечего. Я подошла, встала на корей, а Самад вздумал пошутить и потянул за верёвку, чтобы я не смогла ухватиться. Мне пришлось встать на цыпочки, но Самад ещё больше подтянул верёвку, и через отверстие в потолке я слышала, как он смеётся.