Жена Мэдигана
Шрифт:
Он просто должен удержать отношения с ней на том же дружественном, поверхностном уровне, который выделил для остальных бывших жен. Нужно суметь поцеловать ее и ничего не почувствовать, заботиться о ней, не вспоминая при этом, как любил ее. Чувствовать к ней лишь симпатию.
— А ты, — беспечно спросил он, пересекая разделявшее их расстояние. — Не собираешься поздравить меня с днем рождения?
— Я уже поздравила, — тихо ответила она.
Он поднял брови и, протянув руку, кончиками пальцев дотронулся до ее подбородка.
— Не так, как следовало, —
Но сразу же понял, что допустил ошибку. Столь короткой ласки оказалось недостаточно, поэтому он поцеловал Грейс снова. Быстро и нежно, едва коснувшись рта. Она затаила дыхание, закрыла глаза, и он поцеловал ее еще. Теперь глубже, не сумев скрыть своего голода.
Его руки собственнически обвились вокруг нее, и она припала к нему, теплая и мягкая, податливая и греховно соблазнительная. Ни одну женщину он не ощущал так, как Грейс, ни одна не пахла как она, ни одна не была такой же на вкус. Один поцелуй, и она проникала в его кровь, напевая свою песню сирены и доводя до безумия.
Она так крепко обняла его за талию, будто боялась упасть. Ее губы приоткрылись для него, когда он кончиком языка попробовал ее нижнюю губу, а потом скользнул языком в ее рот, вызвав негромкий стон.
Он хотел ее больше всего на свете. Здесь и сейчас, быстро и яростно. Нуждался оказаться в ней и увидеть лежащей под ним. Она принадлежала ему на неком первобытном, не поддающемся объяснению уровне. Даже спустя годы его влекло к ней так, будто на планете не существовало ни одной другой женщины. Но занявшись с ней любовью, сможет ли он не сломаться и не спросить, почему она уехала? Вопрос висел на кончике языка, не давая покоя разуму.
Если он спросит, она поймет, что это все еще имеет для него значение, поймет, что он до сих пор ее любит. Сильнее, чем следовало.
Чувствует ее всем сердцем.
Он скользнул рукой ей под свитер и провел ладонью по обнаженной, теплой коже. У Грейс перехватило дыхание, но она не прервала поцелуй, не приказала остановиться. Одним движением пальцев он расстегнул лифчик, и сдвинул белье, чтобы обхватить голые груди ладонями. Они заполнили его руки, упругие, мягкие и теплые. Он дразнил пальцами напряженные соски, целовал ее, все больше и больше приближаясь к полной потере контроля.
Чувствуя всем сердцем. Только так.
Рэй сжал ее бедра и притянул к себе, чтобы она ощутила его возбуждение. Она была его единственной слабостью. И если он не мог уйти, то могла она. И он точно знал, как заставить ее сбежать.
— Ну так как, детка? — хрипло прошептал он в ее рот. — Пусть это будет небольшим подарком на день рождения?
Грейс застыла, опустила руки и попыталась отступить. На мгновение он сжал ее, а затем отпустил, отчего она упала на диван.
И как бы страстно Рэй этого не желал, он не последовал за ней.
Подарок на день рождения! Грейс кипятилась, пряча лицо за воскресной газетой,
И Рэй, мастер поэтического слова, безоговорочно заявил, что хочет только покувыркаться в постели или получить «небольшой подарок на день рождения»!
Она бросила газету на колени.
— Знаешь, я думаю, тебе следует уехать.
— Нет, — ответил он, не отрывая взгляда от вечерних новостей. Ши передавала прогноз погоды, обещая прекрасный понедельник.
— Это плохая идея…
Он повернул голову и пронзил ее взглядом насыщенно-голубых глаз.
— Это из-за сексуальных штучек? — ровно спросил он. — Хорошо, я перестану.
Сексуальные штучки? Она покачала головой.
— Иногда мне кажется, что я тебя совсем не знаю.
— Может, и не знаешь, — тихо ответил он, словно это его не заботило. Тем не менее, он жестко взглянул на нее без фирменной усмешки Рея Мэдигана, которая могла бы развеять серьезность момента. — Шесть лет — долгий срок.
— Совершенно верно.
— И нет ничего плохого в сексе ради секса. Люди все время этим занимаются.
— А вот я не занимаюсь, — быстро парировала она.
Его брови взметнулись вверх. Он скрестил на груди руки и уставился на нее. Она знала этот взгляд, решительный и цепкий, словно он обладал способностью видеть ее насквозь. Беспечный Рэй, когда хотел, мог проявлять упрямство, чем сейчас и занимался, расчетливо ее изучая. Он что-то нашел в ней, и это что-то заставило мускулы его челюсти дернуться. А затем все его тело, казалось, окаменело.
— Грейси, сладкая моя, а не подскажешь, — спросил он зловещим и обманчиво безмятежным голосом, — когда у тебя в последний раз было десятое свидание?
Она подняла газету, так, чтобы не видеть его лицо, и не дать ему заметить ее румянец. Это была не та тема, которую она с легкостью могла с кем-либо обсуждать, а уж тем более с Рэем! Ее сексуальная жизнь, или ее нехватка, касалась только ее.
Она не слышала, как он поднялся с дивана, но не могла не заметить появившийся наверху страницы палец, когда Рэй медленно потянул газету вниз. Он стоял прямо перед ней, серьезный, с горящими голубыми глазами, вечерняя щетина на челюсти прекрасной формы придавала ему дикий и неприрученный вид.
— Грейси?…
— Не твое дело, — решительно ответила она.
— Все, что тебя касается — мое дело, — глухо ответил он. — Все. Мы можем притвориться, будто это не так, можем отрицать вслух, но мы знаем правду.
Она смотрела на него и понимала, что он прав. Рэй все еще был частью нее, и именно поэтому она не могла идти дальше, именно поэтому в ее жизни не было других мужчин. Она должна вырвать его из своей души, изгнать оттуда раз и навсегда. В любом случае, ей нужно заменить вымыслы о прошлом на истину, воспоминания, на которые, несомненно, смотрела сквозь розовые очки, на холодные твердые факты.