Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем!
Шрифт:
— Ни с кем она не водится! — возразил Буран. — Так, живет себе, в избе своей! Путь в Навь охраняет!
— Тогда чего мы сидим! — удивилась я, ощупывая повязку. — Давайте, к Яге!
Меня кое-как вывели из дворца. Мне удалось взобраться на Бурана.
— Поехали! — погладила я Буранушку по голове.
— Поехали! — послышался голос Бурана с другой стороны.
— Яга, да… Она все знает! Все ведает! И наверняка знает, как тебе помочь! А еще ме-е-ед у нее есть… Вкусный!
— А, вот почему к Яге! — вздохнула я, усмехнувшись.
— Только
— Если только съесть не захочет! — поддакнул Буран.
— Ребята, а почему вы только сейчас мне об этом говорите? — спросила я, немного ежась. Нет, главное, чего стоит сразу сказать. Операция рискованная! Подумай хорошенько! Но нет, я узнаю на половине пути о том, что меня будут испытывать!
— Все! Приехали! — послышался голос Бурана. — Вот она! Избушка!
Я неуклюже слезла, ощупывая повязку на глазах.
— Страшная, — в голосе Метелицы послышался страх. — Жуть-то какая! Недаром все зверье держится от нее подальше!
Понятно. Как хорошо, что я этого не вижу! Здесь птицы не поют, деревья не растут, и только мы, как дураки весь снег стоптали тут.
— Яга! — позвала я, чувствуя щекотливые мурашки по коже.
— Ягусенька! Матушка Ягиня! — подсказывали звери.
— Кто здесь? — послышался сиплый старческий голос. Что-то захрустело, затрещало. Примерно так же, как я просыпаюсь с утра.
— Я, Снегурочка, — вздохнула я, слыша, как что-то ворочается. — Пришла помощи просить!
— Помощи, говоришь? — снова послышался старческий голос. Она что? В окно высовывается? — А с чего это мне тебе помогать!
— Ладно, — пожала плечами я.
— Ты кудой! Сюды иди! Что стряслось? — послышался голос Яги.
Краткий триллер про Лешего, Мизгиря и Весну-Красну был обильно сдобрен характеристикой каждого. Я не скупилась на комплименты, щедро обмазывая каждого «желающего мне только добра» участника этого действа. Вот только никто из них не спросил, а что мне надо?
— И чем же я тебе помочь-то должна? А, Снегурка? — снова послышался голос Яги.
— Сделать так, чтобы я снова смогла смотреть на мужиков! — заметила я, чувствуя, словно пришла к психологу и принесла шестьдесят килограмм моральной травмы!
— Эх, Снегурка, попарила бы я тебя в баньке, да растаешь! А то так разговоры не ведутся! — послышался голос Яги. — Ладно, иди сюда!
Я пошла наощупь, пытаясь определить направление.
— Левее! Правее! Еще правее! — командовала Яга, пока я ковыляла, выставив руки вперед «поднимите мне веки и самооценку».
Наконец-то под моими пальцами скрипнула дверь, на которой я повисла.
— Иди, садись! — проскрипел голос. В доме пахло травой и сдохшей кошкой. Я уселась на скамейку, терпеливо ожидая.
— Ну, смотри, девка! Не первая ты и не последняя Снегурочка. Весна-Красна уж больно Елиазара любила и любит. Вот и ревнует
— А он что? — спросила я, узнавая чужие подробности личной жизни.
— А что он? Сроду никого не любил! А Весна к нему и так, и эдак! Вот теперь и дарит Снегуркам дар любви! Снегурки-то парней в лесу встречают. А кто-то возле деревни стоит… Скучает. Вот и встречают первого встречного. Они ее домой приводят. Дома очаг домашний. Печка… Повернулся мужик, а там заместо Снегурки лужа, — усмехнулась Ягиня. — Нельзя Снегуркам к людям в дома заходить. Бояться надобно огня, как огня!
— Отлично! — усмехнулась я, почесав повязку. У меня под ней все дико чешется. — Что дальше?
— Я смотрю, ты догадалась, что сделать надобно! Впервые такую вижу! — усмехнулась Яга.
— Ага, бегу-несу любовь, чтобы не расплескать по дороге, — грустно вздохнула я. — Можешь чем-то помочь?
— А чем я тебе помогу? — вздохнула Яга, пока я снова чесала нос.
— Я что? Теперь до весны я прослыву очень «шарящей» бабой? — расстроилась я. — Может, есть способ какой? Мне людей из лесу спасать надо!
— Эх, кого-то ты мне напоминаешь! А кого вспомнить не могу! Но нет! Не скажу. Даже не проси! — огрызнулась Яга. — Не скажу! Опасно это! Даже для тебя, Снегурка!
— Так, либо ты мне говоришь, как снять это все! Или я снимаю, — прокашлялась я. — Смотрю на тебя очень внимательно, а потом тебе вместе с твоей избушкой переехать придется в другой лес! Но я тебя найду. Я буду петь тебе серенады под окном, посвящать корявые стихи, испишу все деревья вокруг: «Снегурочка плюс Яга вместе навсегда!», буду ревновать к каждому столбу, преследовать. А когда мне захочется в туалет, я напишу на снегу твое имя! Ты этого хочешь?
Будет все, как в сказке, которые я искренне не любила еще с детства.
В детстве для меня все сказки заканчивались вопиющим актом каннибализма.
И станем мы жить, поживать да «Добрана жевать»!
Бедный болгарский мальчик Добран, в моем детском понимании, заслуживал куда лучшей участи.
Он ходил жеванный по дворцам и теремам, потирал жеванные принцессами, царицами, Иванами и принцами места. И страдал неимоверно.
Детское воображение рисовало бедного Добрана в окружении главных героев, жующих то его руку, то его ногу. А он стоит, зажмурившись и понимает, что без него конец сказки просто невозможен!
Это уже потом, научившись читать, я поняла, что с плохой дикцией лучше не рассказывать сказки на ночь.
— Ну, так как? — спросила я, поправляя на глазах повязку. — Учти, я очень настойчивая! Мое сердце жаждет любви, а попа — приключений.
— Ой, напугала! — рассмеялся сиплый голос. — Потешила! Надо ж было до такого додуматься! Ай, девка!
Не люблю, когда люди ходят вокруг да около! Загадочных личностей, которые с видом доброго всезнающего волшебника намекают, что знают все наперед, но вместо конкретного: «Надо вот так-так-так!» — начинают говорить таинственными загадками.