Жена Петра Великого. Наша первая Императрица
Шрифт:
— А что, твоя сестра Варя и вправду была близка с государем? — спросила Марта.
— Была, — спокойно и даже как-то равнодушно ответила Даша. — Пожалел он ее.
— Как это — пожалел?
— Некрасивая она, худая да костистая, ты сама видела!
— Ну и что? Зато умная.
— Умных мужчины не любят. Только жалеют, — поделилась житейской мудростью Даша. — Вот царь Петр Алексеич и пожалел Варю. Подошел к ней как-то здесь, в Преображенском, когда она одна в горнице сидела, грустила о девичьем своем одиночестве, слезы на канву с вышивкой роняла, и говорит…
—
— Сказал: «Дурна ты собой, Варвара, и никто тебя не приголубит! Так и не узнаешь ты счастия любви мужской. А мне, как государю, пристало заботиться, чтобы подданные мои были счастливы. Дай-ка я тебя по-царски приголублю!» Тут меж ними амур и случился! — с безыскусной, но страшной простотой рассказывала Даша.
— Господи! Как же это можно?! — возмутилась Марта. — Государь же не любил ее, да и она его, похоже, не любила!
— Варе лестно было, ее сам царь почтил! — объяснила Даша. — А государь Петр Алексеич только пожалел Варю. Сказал: «Жаль девку, не наградил ее красотой Господь, зато разум дал зело светлый».
— Лучше бы Петр Алексеевич ее замуж выдал! — возмущенно воскликнула Марта.
— Может, он и хотел ее выдать — да только за себя самого. Государь тогда умную жену искал. И царевна Наталья Алексевна ему на Варе жениться советовала. Но вскорости ты появилась… Вот он и оставил Варю. На прощанье пообещал ей мужа приискать, но, видно, не нашел никого. Потеряла Варя свою девичью честь — хоть и с царем-батюшкой. Вот если бы она ему ребеночка родила!.. Но не сложилось у них… — Даша глубоко вздохнула.
— Странные у вас тут нравы! Жестокие! Не понять мне их, — с горечью сказала Марта. — Жалко мне Барбару, да и она, видно, на меня обиду затаила, но что тут поделаешь? И царицу Евдокию жалко! Не с ними, а со мной Петр Алексеевич…
— Может, и затаила Варя обиду, но мне про то неведомо, — ответила Даша. — Не станет она явно тебе вредить. Воля царева для нас всех — закон! А царицу Евдокию, печальницу, я жалею, да что поделаешь… Гневен на нее Петр Алексеич!
В прибрежном ивняке раздался шорох. «Ну вот, — охнула Марта. — Дождались гостей!» Даша нисколько не смутилась и продолжала выкручивать рубашку, стоя по щиколотку в воде, а потом вдруг неестественно громко завизжала и ринулась к берегу. На берегу она не нашла ничего лучшего, как прижать измятое платье к груди, по которой медленно стекали капельки влаги, и замереть в картинной позе, которой следовало изображать робкое оцепенение.
Сперва в зарослях послышались шаги, и на берегу появился элегантно ступавший молодой офицер в бирюзовом кафтане, богато украшенном золотым позументом, и с изящной тростью в руке. Он был довольно красив, темноволос, с живыми, умными миндалевидными глазами и приятно смуглой кожей. «Француз, быть может, или испанец…» — подумала Марта,
— Простите великодушно, mes belles dames — прекрасные дамы, что я нарушил ваше уединение! — на хорошем русском языке, но с сильным характерным акцентом сказал офицер. — Я лишь проходил мимо и увидел, что вы тут резвитесь, подобно наядам или подобно самой богине Венус и ее прекрасной подруге, что выходят из пены морской…
— Из пены речной, вы хотите сказать! — решительно оборвала его Марта.
Даша неестественно захихикала и покрылась густым, нежным румянцем. Но платье натягивать не стала и лишь покрепче прижала его к груди. Офицер скользнул взглядом знатока по белым точеным плечам невесты Александра Данилыча Меншикова и одобрительно улыбнулся. «Неужели эта скромница хочет отомстить жениху за его измены? Или просто истомилась в одиночестве?» — промелькнуло в голове у Марты.
— Может быть, вы, сударь, позволите моей подруге одеться? — попросила Марта.
Офицер галантно поклонился и, поминутно оборачиваясь, отошел в сторону, к деревьям. Прислонился к стволу березы и нарочито отвернулся. Фрейлина Арсеньева одевалась своеобразно: спряталась за Марту, медленно стянула с себя мокрую рубашку и так же медленно натянула платье, а потом еще попросила подругу его зашнуровать, бросая быстрые взгляды на красивого офицера. Конечно, Марта надежно заслонила Дашу во время переодевания, но кое-что француз все-таки разглядел, потому что довольно заулыбался, словно его угостили добрым ароматным вином.
Когда затянувшаяся процедура Дашиного переодевания наконец-то закончилась, офицер снова подошел к подругам и представился:
— A vos services, Mesdames! К вашим услугам, прекрасные наяды — моряк! Франсуа-Гийом Вильбоа, французский офицер на флотской службе российского государя. Здесь меня называют: «Никита Петрович Волобуев».
— Волобуев — понятно, это прозвище схоже с вашей фамилией! Но Никитой Петровичем почему? На имя «Франсуа» это никак не похоже! — удивилась Марта.
— Такая на царя Пьера нашла фантазия… Il a une fantasie dr^ole… — попытался объяснить Вильбоа. — Однако Петрович я потому, что принял православную веру и стал крестником государя. А Никита… Священник выбрал мне это имя по святцам, когда я принимал русскую веру.
— А меня Его Величество Катериной называет! — пожаловалась Марта. — И я, господин Вильбоа, тоже не знаю, почему так. Такая на государя тоже нашла фантазия. Его Величество надеется, что я приму православие и стану Екатериной.
— И как же вас зовут на самом деле, прекрасная мадемуазель? Или мадам? Не вы ли — мадам Марта Крузе, приемная дочь пастора Иоганна Глюка, которую я ищу?
— Вы меня ищете? — изумилась Марта, а сердце ее словно упало вниз тяжелым и гулким камнем. — Почему? Неужели вы принесли известия от моего мужа, Йохана Крузе?
— Ни о каком Йохане Крузе я не имею чести знать, мадам Марта, — словно извиняясь, поклонился офицер. — Напротив, мсье Глюк уведомил меня, что вы отныне — невеста царя Пьера. Однако сам пастор… Je ne peux pas dire ca… Словом, пастор не может одобрить этого брака.