Жена русского пирата
Шрифт:
— Получим теперь от Гойды на орехи! — хмуро бросил второй. — Он же предупреждал: стрелять только в крайнем случае!
— А это разве не крайний?
— Да пойми ты, дурья башка, негоже разведке себя по всякому поводу обнаруживать!
Они говорили между собой так, словно Ольги с Флинтом рядом не было, и спасение их жизни — так, ничего не значащий пустяк!
— По-моему, мы здесь лишние! — сказала Ольга, уязвленная их равнодушием. — Пошли, Саша, может, их Гойда запретил им с посторонними разговаривать.
— Достукался? Теперь они имя командира знают!
— Достукался? — передразнил
Усатый побагровел.
— Парнишка, я тебе жизнь спас, но я ведь тебя и шлепнуть могу. Патроны, слава богу, ещё остались!
Он взялся за пулеметную ленту.
— Стойте! — Ольга протянула навстречу им руку — точь-в-точь как, по рассказам, сделала когда-то её прабабка; она не знала, чего хочет и как вести себя дальше, но губы её сами говорили, а голос стал певучим и завораживающим. — Ваш путь был долгим, трудным, вы устали, вам хочется спать. Вы спите…
Незнакомцы медленно закрыли глаза и тут же уснули. Флинт от неожиданности несколько мгновений не мог вымолвить ни слова. Узнавать подробности не было времени, и он только коротко спросил:
— Они крепко спят?
— Не знаю! — Ольга и сама была поражена воздействием на них её самых обычных слов — не магия же это!
— По-моему, ты поторопилась их убаюкать. Может, они шутили? — махнул рукой Флинт: он медленно приблизился и обыскал спящих. — Вот так находка!
Он вытащил из внутреннего кармана старшего бумагу с большой фиолетовой печатью и прочел вслух:
— Всероссийская чрезвычайная комиссия — сотрудник отдела… борьбы с контрреволюцией и саботажем… Маточка — ну и фамилия! — Александр Дмитриевич. Смотри-ка ты, тезка!
— Саша, положи на место! — Ольгу покоробило поведение жениха — залезть в чужой карман!
— Пустяки! — отмахнулся Флинт. — Нам может пригодиться, а ему товарищи новый документ выпишут!.. Теперь быстро назад, в карету и ещё быстрее — в Новороссийск! Столько времени потеряли, а и двух верст не проехали!
— Мне кажется, их нужно разбудить, — предложила Ольга и прислушалась: у неё в голове никто не смеется?
Зато насмешливо хмыкнул Флинт.
— Ты что, не поняла? Они — чекисты. Люди, которые с подозрительными церемонятся ещё меньше, чем другие… А теперь, когда я у старшего документ забрал — это вообще глупо!
— Белые могут найти их здесь, спящих, и вряд ли пощадят!
— Приятно осознавать, что твоя будущая жена — добрый человек, но хотелось бы, чтобы ещё и умный…
Ольга обиженно отвернулась: опять он обращается с нею бесцеремонно!
— И нечего фыркать! Ты, конечно, многое умеешь, я видел, но в современной жизни до сих пор не разобралась. Так что слушай старших и делай, как они говорят.
Смягчившись, он добавил уже на ходу:
— Ничего с ними не сделается, разве что комары маленько прогрызут… А насчет белых… я вообще не понял, чего они за нами кинулись? Должно быть, в запале. Они ж на пароход собрались грузиться!
— Там убитый ещё лежать остался, — заметила Ольга, поняв всю несвоевременность своих обид.
— Я подумал, что хорошо бы его обыскать, но этот усатый со своим пулеметом все мысли отшиб.
Они подошли к своей колеснице, впопыхах неразумно оставленной посреди дороги — другая лошадь могла бы и не стоять
— Что там у тебя?
— Тимоха, оказывается, записку оставил — я только сейчас заметил: "Ие звать Таня". Представляешь, лошадь назвал Таней! Этого шута горохового только могила исправит. Поехали, Таня!
Карета опять тронулась в путь. К вечеру камышовый ландшафт сменился лесным и гористым. Таня заметно устала и бежала уже не так резво, потому Флинт решил искать место для ночлега. Справа от дороги теперь все время синело море, а слева тянулись горы в зелени лесов, так что Флинт, заметив еле различимую среди деревьев дорогу — видимо, изредка по ней ездили, свернул налево и углубился в лес.
За выступом скалы они нашли небольшую, но удобную поляну. С дороги её не было видно. От поляны вверх поднималась отвесная скала, с одной стороны вниз уходил крутой обрыв, с другой — все заплел дикий колючий кустарник: многолетние острые шипы его охраняли тропу надежнее любой проволоки. Чуть поодаль, со скалы, уходящей в обрыв, струился прозрачный ручей. Флинт выпряг Таню и, стреножив, пустил пастись. Ольга стала доставать котелок, продукты, Флинт взял её за руку.
— Подожди! Давай сходим, берег осмотрим — где удобнее будет входить в море. Согласись, в темноте это будет трудновато.
— В темноте? Разве в море купаются не днем?
Флинт тихо засмеялся.
— Господи, Оленька, как ты мало знаешь! Тебя учить — одно удовольствие… Да если ты хоть раз поплаваешь ночью!.. Не буду рассказывать, сама увидишь.
Они спустились к морю. Не было ни души, будто вдруг они остались одни на всем белом свете. Впрочем, это ощущение длилось недолго. Послышалось тарахтение мотора, лязг металла. Флинт подтолкнул Ольгу за скалу и сам осторожно выглянул. По дороге полз броневик, за которым ехала грузовая машина, полная вооруженных матросов.
— Вид у них грозный, — задумчиво сказал Флинт.
— Как бы нам не влипнуть со своей каретой…
— Что же делать? — заволновалась Ольга.
— Спокойнее! Для начала думать будем… — он выглянул из-за скалы. — Кажется, больше никого нет. Вот здесь чистое местечко, отсюда в воду можно входить.
Он подтащил к отметке выброшенное прибоем бревно.
— Теперь срочно в лагерь! Я так проголодался, что быка могу съесть!
Флинт схватил Ольгу за руку и быстро перешел с нею через дорогу. Некоторое время спустя они уже занимались каждый своим делом: Флинт разжег костер и взялся сооружать лежанку, Ольга готовила ужин. Она как-то и не заметила, когда от полной беспомощности в житейских делах перешла к их знанию и умению. Как говорил Вадим, глаза боятся — руки делают! Вот и Вадима вспомнила. Мелькнул он в её жизни, как падающая звезда по небу… Катя… Ведь это она научила Ольгу готовить. Каждый из её друзей хоть чем-нибудь, но учил. Теперь княжна многое умеет и, если до сих пор не пропала, то только благодаря друзьям!.. Она чистила картошку, и слезы падали в воду — Алька тайком от других объяснил, как чистить картошку, чтобы после кожуры хоть что-то оставалось. Он ещё сначала подумал, что она балуется, ведь картошку, по его мнению, умели чистить все!